немного. Знаешь, волчья ты морда, что такое форс-мажор? Вот татары это форс-мажор. У меня как получились? Выдал меня отец замуж. Далеко выдал, в Левобережье, куда слухи не дошли, что я ведьма. Приданое дал. И стали мы с молодым мужем жить-поживать и добра наживать. Я и любовников-то почти не заводила, такой он у меня гарный хлопец. Если только брат его, да отец, да отцов брат, а других почти и не было.
Долго ли, коротко ли, заподозрил он, что я ведьма. Мужчины обычно умом не блещут, но иногда от ревности такие догадливые становятся. Сказал, что пошел на рыбалку, а пошел на охоту. На зайца.
Только он за дверь, я ему на добычу поворожила. Пусть домой не торопится, а я пока с его батей поразвлекаюсь. Ой, господи, снохачей у нас в провинции, что плюнуть некуда.
Поставил мой муж силки, а в них полезли окуни, караси и щуки. Вот, наверное, удивился. Но сразу он мне ничего не сделал. Зато летом поехали мы верхами и слышим, татары гонят. Топот тысячи коней из-за горизонта слышно. Слышали, нет? В прошлом году хан на Литву и на Русь ходил. Взял хороший полон, только на обратном пути морозы ударили, довез мало. И сына потерял.
Муженек коня пришпорил, а меня бросил. Я и сообразить не успела, что бы такое наколдовать, как схватили. Не знаю, успел ли он сам удрать.
Ласка, ты как татар никогда не видел. Основная орда скачет-топочет за горизонтом, а впереди-то разведчики. Услышал топот, значит, передовые уже рядом.
Дальше все просто. Аркан на шею и бегом за лошадью до Перекопа. Чуть не сдохла. Потом рынок и гарем. Если бы не к хану попала, жила бы припеваючи. Ибрагим меня купил для ханского сына Саадета, а тот возьми, да и погибни в набеге. Бабы в гареме сначала ведьмой ославили, потом сами же за зельями пошли и еще следят, наглые такие, чтобы на мужчин свое не ворожила и сбежать не пыталась. Хотели меня при гареме подручной ведьмой оставить.
Я их в отместку всех перессорила. Думала, продадут меня куда подальше. Как узнала, что Ибрагим к султану сватает, так даже обрадовалась.
Потом и к султану перехотела. Когда после неволи вольного ветра вдохнешь, так в другую клетку уже не хочется. Вам если бы после Кырк-Ор на греческом корабле другую тюрьму предложили, вы бы как, согласились?
Ласка вспомнил, что у душегубов какой-то здоровый парень рассказывал похожую историю.
— Может быть, твой муж душу готов продать, чтобы тебя вернуть, — сказал он.
— Тогда я могу быть спокойна, — ответила Оксана, — Грош цена его душе, никто ее не купит.
— Что у султана в гареме было? — спросил Вольф, — Зачем сбежала? Плохо кормили?
— Как у султана? У султана, знаете, хорошо. Уютно так, чистенько. Если бы не бабы, которые хуже змей. Валиде-султан, Сулейманова мать, так и вовсе гадюка вроде моей свекрови. Хюррем, попадись она мне под руку, я убила бы чем под другую руку попадется. Вот те крест, подушкой бы насмерть забила.
— Давай с самого начала.
В общем, дело было так:
Сначала Хюррем меня пригласила для знакомства. Ей, видите ли, интересно, что там мужу другие мужчины подарили. Иди, дура, на лошадей и сабли смотри. Или с французской шлюхой поругайся, которую венецианцы привезли. Ненавижу.
— Я знаю, что ты уже соблазнила шехзаде Селима, — сказала Хюррем.
Хюррем, одетая в домашние шаровары и халат, сидела по-турецки на мягкой подушке. Я, одетая так же, сидела просто на ковре. Рядом на отдельной подушке лежал большой кот с тремя полосками на лбу.
Принцу Селиму, второму сыну Хюррем, исполнилось шестнадцать. У него уже свои покои, свои слуги, свои кони, и свои наложницы, только своих государственных дел еще нет.
— Не хотела перебегать дорогу вам с Мариам, — ответила я.
Султан, когда меня привезли, на редкое сокровище, за которое отдал бесценный перстень, даже не посмотрел. Как протокольный подарок от послов принял и в казну сдал. С тех пор я его только один раз видела, когда он в хаммам заходил. И то на меня шикнули, чтобы внимания не привлекала. У него то Хюррем, то француженка Мариам. Кошка драная. Ты ее видел? Француженку? Нет, серьезно, ты был в гареме и ее видел? Голой? И тебя живым выпустили? У тебя удачи запас, как будто тебе черт ворожит.
— Соблазнить принца на второй день в гареме это заявка на успех, — сказала Хюррем, — Чем ты его взяла?
— Сказала, что выпью больше вина, чем он.
— Селим пьет? — Хюррем положила руку на кота.
— Он просил не ябедничать, — ответил кот, — Постельничий бегает за вином в Галату.
Я, конечно, удивилась, что у них тут кот говорящий, но виду не подала.
— А Баязид? — спросила Хюррем.
— Баязиду вино не так нравится, но он пробовал.
Шехзаде Баязиду, третьему сыну Хюррем, исполнилось пятнадцать. У него тоже уже было все свое, совсем как у Селима.
— Надо поговорить с детьми о вреде пьянства, — сказала Хюррем.
— Она еще и водку им предлагала, — сказал кот, — Селиму понравилось, а Баязид изблевал из себя эту гадость.
— Ты была и с Баязидом? — это Хюррем уже у меня спросила.
— Я подумала, если я еще не наложница одного из принцев, то надо выбирать, пока есть возможность.
— Почему бы тебе не убраться тогда к шехзаде Мустафе и не споить его к шайтанам?
Наследный принц Мустафа — сын Сулеймана от наложницы Махидевран. Не от нее, вот и бесится.
— Во-первых, он злой, и у меня от его рук синяки, — ответила я, — Во-вторых, он уже уехал в свою Манису. В-третьих, я уверена, что султаном ему не быть.
— Три шехзаде за три дня это многовато даже для редкостной шлюхи, — сказала Хюррем.
— Я не шлюха! — возмутилась я.
— Она ведьма, — сказал кот.
— Ведьма? — удивилась Хюррем.
— Если тебе это важно, то она меня слышит.
— Неважно.
— Она отводит глаза евнухам и янычарам, поэтому никто не видел, как она ходила в опочивальни к принцам и в винные лавки в Галате. Стащила у евнухов запасной комплект ключей, на его место положила пучок соломы. Четвертый день жду, пока они заметят.
— Кто-то рискнул подарить султану
