моё сердце в самую бездну.
Я бы не сказал, что любовь к Лене была идолопоклоннической. Вовсе нет. Я был готов часами любоваться ею, поскольку считал самой красивой девушкой на планете. Арии я и вовсе иногда говорил, что Лена – ангел воплоти. Мне нравилось слушать её нежный голос, меня восхищало её умение поддерживать беседу. Я считал её умной девушкой, имеющей собственное мнение, что для меня было важно. Я даже закрывал глаза на то, что она довольно часто выпивает в компании друзей – мне было наплевать на все её немногочисленные грехи, потому что на моих глазах была повязка из плотной ткани под названием любовь. Думаю, что если б она убила человека, то я бы под присягой был готов подтвердить её невиновность. В общем, оправдать любой её недостаток, потому что того требовала любовь. Лена была для меня нетленна, я просто не мог себе позволить очернить её даже мысленно.
Но вместе с тем любовь вдохновляла меня: под нахлынувшими чувствами я создал один из своих любимых рассказов "Реинкарнация", списав главных героев с себя и Лены. История была построена таким образом, чтобы любой прочитавший мог понять – главный герой влюблен в героиню. В моих планах было отправить этот рассказ Лене в качестве признания, чтобы она, прочитав его, всё поняла. Такой вот ход конем.
К счастью, я этого так и не сделал. Рассказ остался у меня, признание было близко к свободе, но кое-что помешало мне отправить его. Кто-то назовет это знаком судьбы, а я называю довольно жестоким стечением обстоятельств.
В конце февраля, возвращаясь поздно вечером домой из института, я забежал по просьбе Эдди в магазин, чтобы купить кое-какие продукты. Стоя на кассе, я, чувствуя, как колотится в груди сердце, взвешивал все "за" и "против", чтобы решить окончательно – отправлять ли Лене этот рассказ с целью признаться наконец в своих чувствах? В наушниках у меня надрывались "Nickelback". Знаете, та песня про последний день жизни, когда человек должен успеть сделать всё, о чём он только мечтал. Чертовски заряжает энергией, скажу я вам.
Но я отвлёкся.
Передо мной в очереди стояла супружеская пара. Упитанный лысый мужчина лет сорока и среднего роста блондинка. Её супруга, видимо, не особо смущал факт того, что они находились в переполненном магазине прямо на кассе, потому что он без остановки хлопал жену по заднице, даже когда женщина оплачивала товар. Наверное, ей это нравится, когда муж лапает её при всех в самый неподходящий момент. В последнее время именно это и считается любовью. Замечательная парочка, достойные выводки этой страны. Как там говорится? Народ, достойный своего правителя? Так оно и есть.
Я вышел из магазина и прямиком направился в "Старбакс". К тому моменту я окончательно для себя решил, что всё-таки отправлю Лене этот рассказ. И пусть будет, что будет, черт возьми!
Я зашёл в кафе, уселся за свободный столик и подключился к Интернету. Слева от меня сидели подростки лет семнадцати, долбившие друг друга пластиковыми бутылками и сопровождавшие свой поединок матами. Слова богу, что у меня были наушники, без них бы я давно спятил.
Я только собрался написать Лене сообщение, как вдруг она первая прислала мне то, что заставило меня забыть о необходимости дышать:
– Спэнсер, – пауза. – У меня друг умер, – ещё одна пауза. – Друг.
Я почувствовал, как кровь отлила от пальцев. У меня перехватило дыхание, а руки задрожали. Знаете прием замедленной съемки, использующийся в кино? Готов поклясться, что в тот момент время действительно как будто замедлилось, если вовсе не остановилось. Все мои чувства обострились, все звуки перестали существовать. Я слышал лишь, как глухо бьётся моё упавшее куда-то вниз сердце. И самое страшное было то, что я совершенно не знал, как должен реагировать на подобное заявление. Поймите меня правильно – никто и никогда до этого не писал мне ничего подобного! А тут человек, которого я любил больше жизни, неожиданно сообщает, что его друг умер.
– Меня всю трясёт, – написала Лена.
Я пялился на экран, находясь в ступоре и не веря в реальность происходящего. Следующее сообщение и вовсе едва не заставило мою голову пойти кругом.
– Он покончил жизнь самоубийством.
– ЧТО? – написал я наконец. Это было всё, на что я тогда был способен.
– Спэнсер…
– Так, стоп, а не то я сейчас сам в обморок упаду.
– Я недавно с ним разговаривала. Недавно.
– Я не знаю, что сказать…
– Видела в институте. В институте…
Она всё писала и писала. Большинство сообщений были бессвязны, с большим количеством ошибок. Были понятно, что Лена едва держится в себе. Но что мог сделать я? Ничего, потому что то было явление самой смерти, а перед ней мы все слабеем и становимся беспомощными. Из-за своей эмпатии я чувствовал, что ей плохо, её грусть каким-то образом передалась мне и теперь разрывала на части моё тело. А я не мог ничем помочь ни ей, ни уж тем более себе. Помимо всего прочего я ещё и обнаружил, что у меня совершенно нет времени, ведь я не планировал задерживаться так долго.
– Я не хочу оставлять тебя в таком состоянии, – написал я первое, что пришло в голову. – Но мне нужно идти. Прошу, ляг и отдохни. У тебя шок, тебе нужно прийти в себя. Господи, я не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях! Я просто сижу, и мой мозг ничего не соображает. Я не могу даже поверить в происходящее. Нужно время на это. И тебе тоже.
– Ничего, – написала Лена. Я понял, что сейчас лучше всего всё-таки оставить её в покое и дать спокойно всё обдумать. Разумеется, и речи не могло быть об отправке запланированного рассказа.
Я медленно поднялся на ноги и, пошатываясь, на ватных ногах добрался до выхода. Холод улиц немного взбодрил меня, но легче мне всё равно не стало. На пути домой меня не отпускала тошнота. Хотелось упасть на колени, согнуться пополам и хорошенько проблеваться, позволить всему этому дерьму выйти из себя. А ещё меня мучила тревога. Я действительно боялся за Лену и был готов отдать всё что угодно, лишь бы оказаться с ней рядом. Перед глазами вырисовывалась жуткая картинка: Лена сидит одна дома и дрожит всем телом от пережитого шока, стараясь осознать, что близкий ей человек мёртв. И не просто мёртв, если верить ей. Он ещё и покончил с собой! Чёрт возьми, реально ли всё это? Где эта гребаная грань между реальностью и нашими зонами комфорта?
