– Чхве Минхо, – подсказал Аттис.
– Ах да, точно, Минхо. Я бы с удовольствием взяла его в Лондон, только чтобы вы могли попробовать его кухню. Уверена, он согласился бы сбежать вместе со мной, если бы я была понастойчивей.
– Где именно в Нью-Йорке вы жили? – Город был одним из мест, которые Анна мечтала посетить, если только удастся избежать участи, уготованной ей тетей.
– Какое-то время мы арендовали апартаменты в Ист-Виллидж[9], а затем сняли домик на побережье. Я познакомилась с одним очаровательным джентльменом, который позволил нам пожить у него. Быть может, ты о нем даже слышала, он владеет фирмой «МакЭлсон и Фабер холдингс». – (Анна не могла взять в толк, откуда она могла слышать о каком-то американском магнате, и посмотрела на Селену пустым взглядом.) – Нас объединила любовь к барочному искусству.
– Очень внезапная любовь к барочному искусству, которая вспыхнула в тебе, как только ты узнала, что он живет в роскошном, мать его, особняке, – добавила Эффи.
Тетя чуть не поперхнулась морковным салатом.
– Эффи, дорогуша, пожалуйста, не произноси бранных слов за столом, – ласково попросила Селена.
– В этом доме бранные слова запрещены в принципе. – Тон тети был резким, как удар топора по дереву.
Эффи же тихонько засмеялась и как ни в чем не бывало потянулась за блюдом с картофелем.
Селене пришлось вмешаться.
– Чем вы занимались все лето?
– Мы были заняты, – коротко ответила тетя. – Из каждого дня мы пытались извлечь максимум пользы, не так ли, Анна?
Анна кивнула, чрезвычайно смущенная серостью их с тетей будней.
– Мы много занимались, а недавно Анна закончила работу над замечательной вышивкой, не правда ли?
Анна кивнула еще раз, чувствуя себя все хуже и хуже.
– Боже, какое это, должно быть, увлекательное занятие! – На щеках Эффи наконец показались ямочки. Однако в ее улыбке явно читался сарказм. – Не расскажешь о нем поподробнее?
Анна не знала, что ответить. Она чувствовала себя настолько маленькой и жалкой, насколько это вообще было возможно. По-видимому, никто из них не знал, что сказать, а потому над столом повисло неловкое молчание. Аттис тихонько присвистнул. Анна украдкой бросила на него мимолетный взгляд и заметила, что молодой человек, по-видимому, получал искреннее удовольствие от их совместного ужина. Казалось, ее унижение стало для него неплохим развлечением. Анна отвела глаза, однако по-прежнему видела перед собой только самодовольное лицо Аттиса, столь же иллюзорное, как дым от свечей.
– Картошка очень вкусная, – весело сказал молодой человек. – Скажите, на чем вы ее готовили?
– На оливковом масле, – резко ответила тетя.
Аттис откинулся на спинку стула и продолжил:
– Я часто слышу, как люди советуют жарить картошку на гусином жире. Но уверен, что только высококачественное оливковое масло обеспечит вам наилучший результат. Оливковое масло и картошка просто созданы друг для друга.
Тетя наградила молодого человека едва заметной улыбкой, явно против воли растроганная этой неприкрытой лестью.
– Вивьен, скажите, пожалуйста, кем вы работаете? – Аттис устремил на тетю все свое внимание.
Однако Анна заметила, что в глазах его плясал дьявольский огонек. Они были серыми и какими-то отрешенными, как осеннее небо, скрытыми в облаке густых темных бровей.
– Я работаю медсестрой, – скромно ответила тетя. Она всегда отвечала на этот вопрос в одной и той же манере. – Старшей медицинской сестрой в больнице при Королевском колледже Лондона.
– Ух ты. Вы, должно быть, спасли немало жизней. – Его ответ был настолько тривиальным способом угодить собеседнику, что Анна невольно закатила глаза.
Случайно поймав взгляд Эффи, девочка обнаружила у нее такую же реакцию на слова Аттиса.
– Я просто делаю что должно, – ответила тетя с ноткой благородства в голосе. – Однако подчас это довольно неблагодарное дело.
– Что ж, если мне когда-нибудь понадобится медицинская помощь, я знаю, к кому обратиться. Вы слышали, как говорят: картофель, обжаренный на оливковом масле, продлевает жизнь?
Тетя вопросительно посмотрела на молодого человека. У нее напрочь отсутствовало чувство юмора, и она не знала, что и думать. Впрочем, как и Анна.
Слегка прищурив глаза, тетя спросила:
– Вы к нам надолго?
– Куда она, туда и я. – Аттис кивнул на Эффи, которая слегка наморщила нос при этих словах молодого человека, однако на лице ее, как показалось Анне, мелькнула искренняя радость – впервые за все время их знакомства.
Значит, они были парой. Ну разумеется, они были парой! Анна легко могла представить, как Нью-Йорк падает к ногам этой молодой, красивой и бесшабашной парочки.
– Все равно тебе лучше было уехать из Нью-Йорка. – Эффи выразительно посмотрела на Аттиса.
– Это почему же? – спросила тетя, аккуратно кладя на тарелку вилку с ножом.
– Да просто Аттис навел порчу на моего бывшего. Тот его разозлил.
Тетя уронила вилку. Та со звоном упала на пол.
Мы не должны творить заклинаний без крайней на то необходимости.
– Эффи! – одернула дочь Селена.
– А что такого? – Эффи пожала плечами. – Не я же навела на него порчу.
– Он это заслужил, – отрезал Аттис.
Та толика расположения, которую тетя начала было испытывать к новому знакомому, вмиг иссякла и испарилась. Она оказалась права. Он был тем самым безнравственным негодяем, которого она подозревала в нем с самого начала. Казалось, тетю это даже обрадовало. Она была праведной в своем гневе и вновь ощутила твердую почву под ногами. Повернувшись к Аттису, она назидательно произнесла:
– Магия – это наш долг, а не игрушка.
У Анны все внутри сжалось от тетиных слов – слов, которые она слышала от нее столько раз. Но Эффи с Аттисом проповедь тети, скорее, позабавила. Анна с трудом могла представить, каково это: жить без страха и упрека, использовать магию по любому поводу и без…
– Какую именно порчу? – тихо спросила Анна.
Тетя резко повернула голову в ее сторону. Анна понимала, что, задавая подобный вопрос, навлекает на себя беду, но ее любопытство было сильнее страха.
Эффи наградила девочку легкой улыбкой за этот маленький акт непослушания.
– Скажем так: у парня вдруг появилась склонность к раздеванию в общественных местах. – Эффи засмеялась каким-то странным смехом, и Анна заметила, что теперь в темноте ее глаз будто засверкали молнии.
