когда совсем рядом лежит Настя. Когда я не знаю мертва она или нет. Есть ли возможность помочь ей или мне уже стоит готовится к жестокой мести Корсакову. Быть в подвешенном состоянии не лучшие ощущения в жизни.
Я отсидел на пиру сколько полагалось, чтобы почтить память погибших. Поговорил с кем-то, кто жаждал общения, когда пир перешел в стадию разгара. И тихонько ускользнул из толпы, когда был уверен, что этого уже никто не заметит.
Прежде, чем отправится спать, я решил заглянуть в комнату, где лежала Настя.
Идя к собственному дому, я услышал какую-то возню со стороны ворот.
Стражники отперли и тут же принялись закрывать створки. Одинокий путник проскользнул внутрь и появился из закутка захаба.
По описанию старосты я понял, что это тот человек, кто отправлялся в бордель.
Я перехватил его сразу у входа. Мне не терпелось узнать, как все прошло.
— Никита Васильевич, — произнес он. — У меня плохие новости.
Глава 6
— Что случилось? — спросил я стражника.
— В борделе все наперекосяк. Мадам арестовали она находится за решеткой в приказе.
— Точно в приказе? Не у Корсакова? — слегка удивился я.
Мне казалось, что после случившегося Анфису Петровну увезут в застенки имения Корсакова, тем более что я знал, такие имеются.
— Да, она точно там. Поговаривают, что Корсаков хотел устроить показательную расправу. С судом и обвинением, как полагается по новому закону.
— Хотел? — уточнил я.
— Именно хотел, но все изменилось.
Ну еще бы не измениться, после того как Корсаков проиграл бой пацану, от него что угодно ожидать стоит.
— Мадам переводят из приказа в личную тюрьму Корсакова, — продолжил мой лазутчик.
— Известно когда?
— Лучше бы такое у ярыг узнавать, — замялся стражник. — Но в борделе говорят, что завтра днем. Там и дополнительных людей вызвали на охрану.
Я усмехнулся. Неужели Корсаков думает, что Анфиса Петровна попытается сбежать? Или он боится, что кто-то решит ее отбить? Вряд ли он думает про меня. А вот про Афоню он мог и подумать.
— Удалось найти Афанасия? — спросил я стражника.
— Нет, Афони нигде нет. И еще одного охранника никто не видел.
Ага Данила. Судя по всему, они оба, послушавшись распоряжения Анфисы Петровны, залегли на дно. Вот только проблема в том, что если мадам увезут к Корсакову, да еще после его позорного проигрыша в битве, то может статься так, что искать Афоню после того, как все уляжется будет некому.
Одна проблема. Я не знал где искать Афанасия. Совершенно не представлял, где он может скрываться.
— О чем-то еще говорят в борделе? — решил все же спросить я.
Мало ли. Иногда из самых неожиданных известий узнаешь, что-то ценное.
— Много чего говорят, — ответил лазутчик. — Но все больше мистика какая-то.
Я вопросительно приподнял бровь.
— Люди в городе пропадают, — засмущавшись продолжил охранник, словно сам удивлялся, как можно пересказывать такую чушь. — Говорят ночами кто-то бродит по городу и людей жрет.
Вот в такое я совершенно не верил. Людей могут похитить или просто убить, но чтобы жрать. Хотя кто знает? Но думаю, что самое простое объяснение этому, что у страха глаза велики.
— Кто пропал известно?
Я сомневался, что есть какая-то конкретика, но все же.
— Много кто, — пожал плечами стражник. — Завсегдатаи борделя ходить туда перестали. Некоторые… — уточнил стражник. — Боятся, что пропавших и в живых уже нет. Среди прочих, говорят глава рода Тереховых пропал.
А вот это уже интересно.
Вся затея Корсакова по «сбору в руку трех ветров» отдает мистикой и вполне возможно завязана на духах. И вот в эту теорию пропажа Терехова хорошо укладывается. Судя по всему, Корсаков начал действовать.
Вот только, что он планирует делать с Восьмым Духом? Без меня ему не обрести той силы, что позволит создать свою Империю. Или он все же рассчитывает, победив меня, привлечь на свою сторону Петю?
Одно я понял точно. Корсаков не остановится на проигранной битве. Нападения на меня и на деревню продолжатся. А значит мне и всем моим людям нужно быть готовыми к продолжению конфликта.
— Это все? — спросил я все еще топчущегося рядом стражника.
— Да, Никита Васильевич. Больше ничего разузнать не удалось.
— Хорошо, — поблагодарил я лазутчика. — Можешь быть свободен. Роману Дмитриевичу я сам сообщу о том, что ты вернулся.
— Благодарю вас.
Стражник низко поклонился и побрел куда-то. Куда именно я не видел, так как быстрым шагом возвращался на площадь, где все еще продолжался пир.
Если Анфису Петровну собираются переводить завтра днем, то единственный способ ей помочь, это напасть на приказ. Освободить ее, пока охраны не прибавилось. Да и ночного нападения вряд ли ждут.
К тому же, вытащить ее от Корсакова будет гораздо сложнее, если вообще возможно.
Проблема была в том, что все мои воины, способные держать в руках оружие, были в сильном подпитии. Кроме стражников и их сменщиков. А оставлять деревню без присмотра я точно не собирался.
Вернувшись к столам, я застал все так же веселящихся и пьющих людей. Кто-то был уже хорошо датый и склонившись на стол похрапывал.
Я нашел взглядом Ивана. Тот о чем-то увлеченно беседовал с Лушкой. Кажется, он к ней подкатывал, но девушка несмотря на то, что сидела раскрасневшаяся, блюла порядок. Как только Иван попытался приобнять ее за талию, Лушка тут же скинула его руку и стукнула кулаком в плечо. Отчего парень зашипел и принялся растирать ушиб.
С виду, Иван был трезв. Да я и не видел, чтобы он налегал на спиртное. Максимум пригубил пару раз, когда я толкал речь.
Я подошел к ребятам и убедился в своей правоте. Оба моих боевых товарища были трезвы и просто валяли дурака, развлекаясь вместе с остальными.
Я коротко пересказал то, что услышал от стражника и увидел готовность в глазах обоих. Вот только Лушку брать с собой я не собирался.
Попросив девушку присмотреть в наше отсутствие за Настей, получил в ответ такой взгляд, что, наверное, будь у нее лазеры в глазах, в момент бы испепелила мне голову.
Но выдержав напор, я настоял на своем и практически приказал девушке остаться в деревне.
Вытерпев второй раунд, я был непреклонен, и Лушке пришлось согласиться.
Вот только вдвоем с Иваном мы много не навоюем.
Поискав глазами Романа Дмитриевича, я обнаружил его беседующим с мастером Лином. Вот и отлично! Двух зайцев одним выстрелом. Все равно хотел попросить китайца пойти с нами.
Выслушав меня, староста просто сказал «нет». Мол он меня не пустит и остальных забрать с собой не позволит.
Был он навеселе. И эта его манера общаться резко контрастировала с теми постоянными попытками подхалимажа, что проскакивали даже не смотря на мой запрет.
— У вас нет никакого плана, — излагал очевидное Роман Дмитриевич. — Сначала надо разведать, что там к чему. Затем придумать план и только потом идти в бой.
Его язык слегка заплетался, но как оказалось гораздо меньше, чем ноги. Когда староста попытался встать, чтобы вынести вопрос на всеобщее голосование, Лин едва успел подхватить его, чтобы тот не упал.
Все же медовуха знатно бьет по ногам, оставляя голову свежей. Но это если вовремя остановиться. Когда мысли начинают путаться, ноги уже узлом заплетаются.
По всему выходило, что староста нам не помощник.
Мне едва удалось уговорить его не привлекать внимание людей к моей затее. Тем более, стань известно, что я собираюсь идти штурмовать приказ, и все присутствующие ломанутся со мной. И что мне прикажете делать с двадцатью пьяными мужиками решившими напасть на полицейский участок?
Конечно, мысль об отвлекающем маневре возникла, но я побоялся дальнейших репрессий со стороны приказчика, направленных на моих людей. Пока не время было открыто выступать против коррумпированных чиновников и власть имущих, находящихся под колпаком у Корсакова.
Усадив Романа Дмитриевича на место и налив ему еще добрую кружку медовухи, я уговорил его не шуметь и пообещал, что сами мы ничего предпринимать не будем. На что он ответил, что даже если Корсаков увезет Анфису к себе, мы разнесем его имение по кусочкам и освободим всех, кто подвергся его грязным домогательствам.
Не знаю, с чего Роман Дмитриевич решил, что Корсаков собрался домогаться Анфисы Петровны, но спорить я с ним не стал. Как только он отвлекся на общение с кем-то, мы с Иваном и Лушкой ускользнули
