Книга Прародитель Магии. Том Последний - SWFan

— Лучше сюда посчитай, клоун.

— А? — молодой человек в белом растерянно повернулся на дерзкий голос, а вместе с ним повернулись и все те, кто слушал его речь. Они увидели девушку. Странно ряженую, не очень высокую девушку в белой рубахе, в штанах, с волосами, завязанными в хвостик.

Она стояла перед массивным камнем.

Девушка схватилась за уголок камня и приподняла его. Потом она приподняла руку, и булыжник взмыл у неё над головой, привлекая внимание всех и каждого из толпы, очень разросшейся после начала спора. Мужчина это тоже увидел, и челюсть его отвисла, — и глаза его, злые глазки с постоянным прищуром, стали круглыми как башни.

— Раз, два, три… чего не считаем? — улыбаясь спрашивала Маргарита молодого человека в белом, совершенно беззвучно разинувшего рот.

— Пять, шесть семь… Восемь, девять, десять… Сколько ты там говорил, дюжину? Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Шестнадцать. Готово, — сказала девушка, и совершенно без труда и не торопясь поставила камень назад.

— Можно идти, я так полагаю, — Маргарита протёрла руки, легонько цокнула потрясённого старика в его морщинистый лоб и повела его вниз по холму. Толпа сама расступалась перед девушкой. Люди смотрели на неё как на ожившее божество. Вдруг юная принцесса остановилась и обратила взгляд на совершенно потрясённого мужчину:

— Ах да, давай ещё так. Минус три моих за три его, так что у него теперь ноль. Ладно? — улыбнулась Маргарита.

Юноша в белом похлопал ресницами, посмотрел на камень, на мужчину, — тот задеревенел от его взгляда — сглотнул и кивнул. Мужчина вздрогнул и пару секунд не мог вообще пошевелиться. Потом он вдруг почувствовал пустоту у себя на поясе, и увидел, что мешочек исчез, и что человек в цветастом наряде теперь бежит, именно бежит за девушкой, размахивая этим мешочком и звеня монетами. Тут мужчина не выдержал, заревел и помчался на юную принцессу. В миг он оказался у неё за спиной, занёс топор, и спустя всего мгновение мужчина уже лежал на земле, с грубым лезвием, всаженном в черепушку, разливая кровь, а девушка и старик медленно удалялись от его трупа, спускаясь с холма в сторону городских врат…

…

…

…

Маргарита провела старика за стены. Всю дорогу он молчал, — не мог найти слов, не мог выразить своей благодарности, — и лишь когда они ступили в людные улочки города, и девочка вдруг застонала у него на руках, старик издал радостный вздох и начал сумбурно то благодарить Маргариту, то обращаться к своей внучке, взывать к ней, то снова пытаться целовать Маргарите ноги, от чего она ловко уворачивались… Старик убрал волосы, налипшие на лицо внучки, и с замиранием сердца наблюдал, как медленно разлепляются её глазки. Девочка раскрыла веки. Поморгала. Она взглянула на своего дедушку, и улыбнулась. Потом на Маргариту и улыбка её бледных губ стала похоже на ясный полумесяц. Маргарита улыбнулась девочке в ответ, слегка.

Улыбаться как раньше, во весь рот, у девушки почему-то теперь не получалось. Все улыбки её казались немного вымученными, жалкими, как свет солнца в мгновение перед закатом.

Принцесса вернула старику мешочек с монетами, — старец пытался отказаться, но девушка настояла, — а затем вместе он, она и девочка отыскали где снять на пару дней жильё.

Весь вечер, — а был уже именно вечер, — Маргарита провела вместе со своими спутниками, услышала их рассказ, очень печальную историю, придумала своё прошлое, очень забавное, и с наступлением ночи ушла.

Выйдя на городские улочки, Маргарита пошмыгала носом и уверенно побрела в одном определённом направлении. Вскоре девушка остановилась на крыше небольшого дома, сразу напротив которого был сад, целая роща кольцом, а за нею — великий храм. Где-то в нём, под ним, в его недрах, под землёй, девушка ощущала источник таинственной жизненной силы, которая пронизывала весь город, и вдоль границ влияния которой были выстроены его стены. Маргарита сжала зубы, и, ощущая сильнейшее дурное предчувствие на сердце, стала пробираться в храм.

Девушка прошла рощу, в которой обитали белые обезьяны, прошла тёмные своды храма. Она обнаружила потайной проход и спустилась в его недра. Маргарита вошла в небольшую комнатку глубоко под землей, закрытую семью дверями, — и встала перед медным ларцом с золотистыми узорами на пьедестале.

Девушка, слегка подрагивая, вздохнула. Она понимала, что жизненная сила, наполнявшая город, вовсе не лечила болезни, но только подавляла их симптомы. Если лишить город этого сокровища, он за ночь превратиться в обитель больных и убогих, а на вторую ночь едва ли не половина его жителей погибнет и сгниёт. Волны гноя заполонят улицы, смрад привлечёт тысячи мух. Великие белые стены замкнут внутри себя братскую могилу…

Маргарита вздохнула и с мольбой на сердце, обращённой в никуда, открыла ларец.

Внутри лежал камешек.

Немного зеленоватый.

С янтарным отблеском.

Шестигранный.

Это был Камень жизни.

Девушка сжала кулаки, и пальцы её рук громко захрустели.

236. Ради Себя

236. Ради Себя

Как-то раз Маргарита поинтересовалась у Альфии, чем именно та занимается в эльфийских землях по указу её отца. Девушка ответила не сразу. Она поправила волосы, выглянуло в окно, наполненное холодным голубым небом, — стояла зима, — и сказала сухим голосом, что обязанности её были следующие: она подавляла восстания, держала в узде недовольных, руководила войском и обеспечивала приток жизненных сил, корма, для Отголоска Весны, чтобы та скорее повзрослела. Маргарита разумеется, и довольно бездумно, спросила, как именно обеспечивается «приток жизненных сил», на что Альфия, пуская в холодные голубые небеса тёплый белый дымок, ответила, что делается это очень просто — эльфами.

Иногда это преступники, — убийцы, воры, провокаторы — иногда просто недовольные и не умеющие скрывать своего недовольства; иногда сумасшедшие, не способные мыслить здраво; а иногда просто бедняки с улиц. Всех их запихивали в поезда, перевозили в земли Вечной Весны, перерабатывали и удобряли с их помощью землю.

Альфия описывала весь процесс очень детально. Маргариту слушала её, слушала, воображала всё происходящее и кивала. Когда же рассказ закончился, принцесса стала кидать головы рыбёшек на пол, подкармливая свору дворцовых кошек.

— Тебе их не жаль? В смысле, эльфов, — вдруг спросила её Альфия.

— Альфик, ты ведь сама эльф. Это я должна тебя спрашивать, вообще-то.

— Это не важно. Я спрашиваю, тебе их не жаль? Ты всегда была… Ты всегда казалась мне доброй, — сказала девушка немного растерянно.

Маргарита улыбнулась:

— Жаль, ну так. Немножко. На пол капельки… Я их не вижу,