она хоть и любит наряды и гостей, но транжирит деньги в рамках приличий. Домом занимается управляющий, который как-то умудряется с ней ладить. А по хозяйству хлопочет его няня, которую взяли, когда он только родился. Потом она так и осталась с ними и теперь заправляет домашними делами. Спорят они с отцом только из-за него.
Матушка считает, что он дурно воспитан. Светский молодой человек должен быть обходителен, остроумен, лёгок и приятен, уметь играть на каком-либо инструменте, любить поэзию. Само собой, он должен быть слегка щёголем. В общем, это точно не его портрет.
Разочарования он приносит матушке с самого рождения. Он никогда не был толстым розовощёким карапузом, как на её любимых картинах. Волосы его хоть и были кудрявыми, но самого банального каштанового цвета, а не окружали его лицо белокурым ореолом. При виде его подруги не ахали восхищённо, а вежливо улыбаясь и пряча глаза, бормотали что-то типа: «Ну-у-у, довольно милый малыш». И тут же переводили разговор на что-то более интересное. Подрастая, он не приобрёл шарма и умения непринуждённо поддерживать лёгкую светскую беседу. В общем, он подкачал, и матушка всегда это ясно давала понять.
Марка это совсем не расстраивало. Он просто огорчался за матушку. Зато господин Бонне считал, что сын у него удался. Его мальчик любил цифры, и счётные книги были ему как родные. А уж по части учёбы его и подгонять не надо было. Мог днями и ночами пропадать в библиотеке. Деяния великих исторических личностей, философия и эзотерика живо интересовали его. Он готов был обсуждать это с отцом сколько угодно. А ещё он любил оружие, ловко управляясь с кинжалом и пистолетом. Так как одновременно угодить и матушке, и отцу было затруднительно, то он предпочёл радовать отца своими умениями, тем более что это было по душе ему самому.
Какое счастье, что его не отправили учиться в пансион в своё время. Он был слаб здоровьем, и отец категорически пресекал попытки матери определить его туда.
– Я так понимаю, что второго сына я от вас не дождусь. Значит, побережём этого. Я сам с содроганием вспоминаю мерзкий пансион. Так почему мой единственный сын должен страдать там? Разве он вам докучает? Живите своей жизнью, никто же вам этого не запрещает.
Мать отступила, и он в основном живёт счастливо. Только во время отлучек отца ему приходится быть настороже. Но отец обещал, что как только ему исполнится пятнадцать лет, он будет брать его с собой во все поездки. А день рождения, к счастью, не за горами.
Подросток, оставив книгу, решил прогуляться по саду. У дальней ограды уже должны поспеть сливы. Он почти дошёл, как ему послышались не то всхлипывания, не то сопение. Потом всё затихло, и Марк решил, что ему показалось. Слива росла у самой стены. Она была старая, и он лазил по ней, сколько себя помнил, порой перебираясь со сливы на широкую стену ограды. Эта часть сада была «хозяйственной». В этой стороне росли фруктовые деревья и был разбит огород, в отличие от «парадной» части, где были беседки, клумбы, аллеи и фонтанчики, поэтому о красоте ограды здесь не заботились. Стена была каменная и крепкая. Это было главное, а обвалившаяся штукатурка уже никого не заботила.
Сливы и впрямь поспели. Одно наслаждение надкусывать тонкую кожицу, позволяя медовой мякоти мягко перетекать на язык. Марк, усевшись на стене, подтянул понравившуюся ветку и уплетал сливы, сплёвывая косточки вниз. Вдруг он опять услышал всхлипывание. Звук шёл с другой стороны стены, прямо из-за его спины. Марк оглянулся, но ничего не увидел. Тогда он развернулся и, свесив ноги в соседский сад, стал вглядываться, пытаясь разобрать сквозь ветви деревьев, что там за светлое пятно.
Ему вспомнилось шушуканье прислуги, что рядом с ними поселилась странная, нелюдимая пара с ребёнком. Дом огромный, а из слуг всего горничная, кухарка и садовник. А ведь привести его в порядок нелегко. Сколько лет стоял запертый. Говорят, госпожа больна и господин Дюран сам за ней ухаживает!
Светлое пятно двинулось и вышло в просвет между ветвями. Тут-то Марк и увидел, что это девочка. Сердце трепыхнулось и в голове появилось имя «Перли». Он выкрикнул его, уже прыгая в соседский сад. Девочка оглянулась. Хорошенькое личико в окружении золотистых волос осветилось улыбкой.
– Риммор! Какое счастье! Как хорошо, что тут никого нет.
Ну вот, он опять вернулся. Второй раз был явно легче первого. В прошлый раз, когда сознание бога вернулось в тело и разум раба, ему пришлось тяжело. Правда, всё скрасило ощущение счастья, оттого что он встретил маленькую богиню. В этот раз всё проще. Хотя знать, кто ты есть и быть запертым в этом бессильном теле всё равно испытание неслабое. Зато есть Перли. Марк взял её за руку.
– Ты плакала? Тебя обидели?
– Да нет же. Мари упала в этот мерзкий пруд.
Она махнула рукой на довольно большой гранитный бассейн с фонтаном посередине, который не работал, наверное, целую вечность. Вода была грязная, в ней плавали прошлогодние листья и обломанные ветки. Там же лежала кукла. Утонуть она не могла, но испачкана будет изрядно.
– Я хотела найти ветку, чтобы достать её.
– Я достану.
Выловив куклу, он оглянулся. Рядом с фонтаном была беседка.
– Пойдём туда, поговорим.
– Пойдём. Это «Приют Мудреца». Беседка моего дедушки. Там есть скамья и стол.
Выяснилось, что зовут её Анна, сейчас ей почти одиннадцать лет, хотя выглядела не старше восьми. Это дом её деда по матери. Вернее, один из домов. Можно сказать, его тайное убежище. Она деда никогда не видела. Алан Дюпон умер ещё до рождения внучки. Живёт она здесь вместе с отцом и больной матушкой. Переехали сюда, потому что матушке нужно постоянное наблюдение врача. Болезнь душевного рода. Но матушка очень тихая, вот и не держат много слуг. Отец её любит, да и матушка его тоже, но она всё время грустит почему-то, иногда забывает где она, ходит по ночам, а потом не помнит этого. Естественно, что семью их считают странной, а к ней не пускают играть детей. Мари её единственная подруга.
– Теперь у тебя снова есть я. Мне перелезть через стену раз плюнуть. Могу попросить отца, чтобы разрешил к вам ходить.
