не унималась Саннайя.
— Опыт и практика. Очень много пациентов после 45, которые по молодости злоупотребляли нейро-проекциями. Большинство были с имплантами.
— Ха! Врач, который меня обслуживал, объяснил мне, как избежать побочек обычной гимнастикой из мыслительных упражнений… Возможно, капитан, ты просто преувеличиваешь — попыталась реабилитироваться хронограф.
Однако осадок остался, отчасти немного испортив ей настроение. Рейнар же не спорил, но лишь пожал плечами и соскочил с дальнейшего обсуждения щекотливой темы.
— Сан, скажи, а зачем ты стала «неспящей»? — поинтересовалась Тома. — Мне кажется рисков и ограничений слишком много. Разве нет?
Та в ответ улыбнулась, почувствовав возможность немного «реабилитироваться» после «вылитого» на нее негатива с имплантом.
— Милая моя Тома, 1/3 — 1/4 своей жизни ты отдаешь сну. Если взять средний срок жизни человека в благоприятных местах Галактики в 95 лет, то 30 лет ты просто не живешь, а спишь. Я ж выбрала путь взять всю полноту отпущенного мне времени. Все эти ограничения, это же ничто… Например, обязательный релакс, это же радость, а не обуза… У меня есть любящий муж, который понимает и поддерживает, но сам в силу некоторых личных качеств не готов последовать моему пути. Мы уважаем выбор друг друга… Моя карьера требует максимальной отдачи, поэтому я не могу себе позволить превращать в ничто треть отведенного мне срока.
Закончив свою поучительную речь она прикончила свой бокал и намекнула Антону наполнить его снова.
— Раз уж мы все тут разоткровенничались видимо не без участия выбранного вами напитка, что за столь важное и срочное личное дело понудило тебя пуститься стремглав с незнакомыми людьми, а? — внезапно спросила хронограф обратившись к тому.
Со стороны могло показаться, что на Саннайю мета-напиток подействовал сильнее остальных. Ее сильно заносило на поворотах. Мифаста тоже обратил на это внимание и попытался слегка намеками остудить свою супругу, но она сделала вид, что у нее все под контролем. Антону нечего было скрывать, и он решил рассказать свою историю неразделенной любви.
— Я лечу к Эйли Хоуми — выдал он в лоб. — У меня к ней чувства с молодости. Мы оба с Би-Проксимы, но судьба развела нас. Я поступил в академия Патруля на Аламахе, а она в военную академию на родине.
— Эйли, Эйли, Эйли… Может я ее знаю…. Хотя вряд ли… А что она забыла на Парпланде? — продолжала наседать Саннайя.
— Это случилось до переворота… Ее отец вышел на пенсию, и ей пророчили учебную кафедру папы… Но надо знать Эйли. Она очень импульсивная и горячая по характеру… Ее отец получил очень выгодное предложение перебраться на тогда еще достаточно молодую, но очень стремительно развивающуюся колонию в Альфа Гастергауза.
— Могу себе представить разительный контраст, который они получили в результате — перебила его Саннайя, прокомментировав.
— Отнюдь — спокойно парировал Антон. — Густав лично составлял списки оборудования для закупки в тренировочный центр. Уже через год первая группа пилотов освоила имеющуюся технику по программе не хуже, чем на Би-Проксиме. Многое, конечно, пришлось исключить, чтоб сократить 5-летку до 1 года… Но полученных знаний им хватило, чтоб изгнать Альянс.
— Как мне все это напоминает Найрому — внезапно вмешался Мифаста. — Только у нас не было такого именитого инструктора.
Саннайя глянула на него как-то недобро, видимо, не желая слышать про его родную планету. Он внял ей и умолк.
— Ну, у вас и размах был другой… Да и Альянс не стремился удержаться там любой ценой — парировал его Антон.
— Это я там лишилась глаза. Миф спас меня. На себе вынес из-под обстрела — серьезным тонном выдала Саннайя и крепко обняла своего супруга.
— Точно. ГЛТК активно освещала те события — вспомнил Антон.
— Это был мой дебют! — нескромно сообщила хронограф.
— Отличная работа. Найромский инцидент вошел в дата-фонд Патруля, как пример успешного партизанского движения. Молодые курсанты изучают его на Аламахе и не только там — подхватил тему Антон.
На этих словах Мифаста как-то уж недобро глянул на офицера Патруля и отвернулся.
— Может Патруль и руку приложил к этому кейсу? — внезапно, зыркнув пристально на Антона, спросил капитан.
— Я не знаю.
— Не знаешь, или не хочешь говорить? — не унимался Рейнар.
— Скажи, кэп, у тебя неприязнь к Патрулю или мне показалось? — выдал встречный вопрос тот.
— Что ж! Вечер откровений! … Да, у меня есть неприязнь к вашему брату… С тех пор, как я осуществил свою мечту, оставил медицинскую практику и вложился в «Матерого Лиса», больше всего головной боли в работе доставляют ваши собратья с их вездесущим регулированием и «Рамами».
— Ну, тогда спешу тебя расстроить, Рейн, я ни одного дня не проработал на КСП или в качестве постоянного члена экипажа «Утренней звезды». Так что на мой счет ты можешь быть спокоен. Мое бремя, это штурмовые операции… Хотя последние лет 5 они по больше части виртуальные… С тех пор, как руководство нашего Сектора решило отдать предпочтение тайным операциям, штурмовикам вроде меня стало совсем скучно.
— Так, а что там с этой твоей возлюбленной Эйли?
Саннайя подперла вдруг ставшее таким тяжёлым лицо под подбородок и неотрывно изучающе посмотрела на Антона.
— Мы виделись с ней совсем недавно, но я тогда повел себя, как дурак… А расстались так вообще почти врагами.
— А-а-а! Это да! … Патрули там сейчас рискуют сильно сесть в лужу. Преторианский Альянс вписываться не будет, а удерет поджав хвост, как он это сделал с Найромой. А у Терра-Новы давняя лютая неприязнь к Патрулю. А если еще Би-Проксима впишется, будет совсем не смешно!
Внезапно, она словно поняла что-то, что было сокрыто от нее все это время.
— Кстати, кэп, ты довольно быстро согласился на прямой полет к Альфе Гастергауза и цену особо не задирал… Не боишься пристального внимания со стороны службы контроля Альянса к своему судну? Они всех прилетающих без регистрации в космопортах Претории очень жестко трясут и досматривают — спросила его Саннайя.
Рейнар вздохнул, откинулся на сидении и сказал:
— Ну, а чего мне боятся. У меня на борту именитый археолог, не менее именитый хронограф, да еще и штурмовик из Патруля… Нас попробуй не пропусти!
Каюта наполнилась задорным и веселым смехом. Антон же со своей стороны заметил некую нервную напряженность, вызванную именно этим внезапным вопросом хронографа. «А ведь точно! Капитан или глуп, что вряд ли, или безрассудно смел, что тоже как-то не рисуется… Значит есть что-то еще, что он скрывает от всех… Ну, Антон, чует мое сердце, найдешь ты приключения на свою лысую голову!»
Прогулка в Туманности
Красное тусклое
