заперто. Ну-ка, что у нас тут?
Достал лупу, согнулся.
- Так-так. Комочки г-грязи.
Открыл раму и вдруг как скакнет на ту сторону! Солидный господин, виски седые, а прыгнул, будто кузнечик.
Я за ним перелез. Смотрю – землю под окном разглядывает.
- Осторожно! Не наступите! Г-глядите, чтó тут.
Я поглядел. Отпечатки двух ног. Глубокие.
- Кто-то тут с-спрыгнул, - сказал Фандорин. - Какие интересные следы!
Я ничего интересного не увидел. Следы как следы.
- Ай, интересные, - говорю. – Смотрю – удивляюсь.
Сыщик поставил свою ногу в след. Она оказалась намного меньше. Пригнулся к самой земле, чуть не носом в нее уткнулся, как охотничья собака. Пошел-пошел мелкими шажочками. Я за ним. Ничего не понимаю, но помалкиваю.
Фандорин достал из кармана маленькую рулетку, стал что-то измерять.
- Ого! Ну и шаг! Восемьдесят семь сантиметров! Причем, не при беге, а при ходьбе. По формуле Бертильона стопа длиной тридцать три сантиметра при ширине шага в восемьдесят семь дает… минуточку… Рост от двухсот пяти до двухсот десяти. Да это настоящий великан!
И тут я сильно хлопнул себя по лбу, чтобы наказать свою голову за глупость.
- Вах, я должен был вам сказать! Вы сами виноваты, заморочили меня своим герметичным преступлением! У старого князя был враг! И какой! Каха Кобулетели, абраг!
- К-кто? А, абрек.
- Это в диких горах абреки, а у нас в Грузии абраги. Они не дикие, они грузины. Хотя тоже очень страшные. Каха Кобулетели ростом в сажень. Плечи – вот такие. Ручища вот такая. В ней арбуз, как яблоко! Если тут был Каха, он князя и убил! Какое счастье! – И поправился, а то нехорошо вышло. - Не потому что князя убили, а потому что убили не свои. Пойду всех обрадую!
Фандорин мне:
- Погодите. Что за Каха? Почему абраг враждовал с князем Гуриани?
- О, Каха не простой разбойник. Не бродяга какой-нибудь. Он из бедных азнаури, это грузинские дворяне.
- Как Д-Дубровский?
- Как кто?
- Дубровский, герой повести Александра Сергеевича...
- Знаю-знаю, - перебил я. - Александра Сергеевича у нас все знают, он на грузинке Нино Чавчавадзе женился. И правильно сделал. Каха Кобулетели – из наших мест, из Кобулети. «Кобулетели» значит «Кобулетский». Широкий человек! И телом, и душой. Почти двадцать лет его поймать не могут. Потому что у Кахи закон: половину того, что награбит, беднякам раздает. Кто на такого героя в полицию донесет?
- То есть это такой Робин Гуд?
- А это кто?
- Английский народный герой, благородный абраг. Вы рассказывайте, рассказывайте.
Но я так разволновался, что почувствовал: надо выпить. Без тоста пить я не привык.
- Совсем короткий тост скажу, - предупредил я Фандорина. - Пусть люди всегда считают нас героями, что бы мы ни вытворяли!
Закусить он мне не дал, а вы можете. Только быстро. Сейчас такое начнется!
Стал я дальше рассказывать.
- Каха много лет разбойничал в северных горах, но недавно появился у нас. Луарсаб Гуриани похвастался: «Никто этого бандита поймать не может, а я поймаю! Утру нос болвану Гоголадзе!». (Это наш начальник полиции, тот самый, который не любит князей Гуриани). Луарсаб велел Ивану Степановичу собрать всех сторожей с виноградников, всех пастухов с пастбищ и окружил дом, где прятался Каха Кобулетели.
- А откуда князь узнал, где он прятался?
- Э, где прятаться человеку, который двадцать лет не был дома? У родственников, конечно. А то они обидятся.
- В Грузии, должно быть, очень легко искать п-преступников, - заметил Фандорин.
- Найти легко, трудно взять. Потому что у всех родня, она не отдаст. А если брать силой – прольется кровь, и потом заварится каша на сто лет. Кому это надо? Но у Кахи только сестра-вдова с дочками, мужчин там в доме нет, поэтому Луарсаб Гуриани не побоялся. Только ничего у него не вышло. Кобулетели крикнул страшным голосом, что будет считать своим врагом всякого, кто войдет во двор, а если никто не войдет, то он будет считать своим врагом только князя Гуриани, потому что тот оскорбил достойную женщину, его сестру. И никто во двор не пошел, сколько князь ни ругался. Автандила Вачнадзе там не нашлось. Э, батоно Эраст, я вам еще не рассказывал, как мой троюродный брат Автандил арестовал знаменитого разбойника Валико Кривого? Сейчас расскажу, но это длинный тост.
- Потом-потом. Сколько людей привел с собой князь Гуриани?
- Человек тридцать.
- И они не решились арестовать одного-единственного абрага?
- Это не один-единственный абраг. Это Каха Кобулетели! Видели, как он князя кинжалом к полу пригвоздил? У него силища, как у слона. Слона я в Кутаиси видел. Он на свинью похож, только очень-очень большую, вот с такими ушами, и пятак длинный, как…
- Господин Ладо, не отвлекайтесь!
Такой нетерпеливый!
Говорю:
- Хорошо-хорошо, не буду… Князь один во двор тоже не пошел, потому что хотел еще пожить. Но Каха, видно, сам к нему пришел. Обиделся за сестру.
Батоно Эраст глаза прищурил, что-то прикинул.
- Вас ведь там не было. Кто же вам всё это рассказал?
- Иван Степанович рассказывал. Он там был. Издали смотрел, потому что умный человек.
- Что ж, расспросим свидетеля. Тут важны детали.
Мы пошли на Синюю половину дома.
Там у них как? Один коридор ведет в покои старого князя. Они называются «Эрмитаж», это по-русски «убежище отшельника». Другой коридор – к молодому князю. Всюду эти его уроды понаставлены, которые, оказывается, ангелы. Есть спальня, где он спит. Есть мастерская, где он мастерит. Есть столовая, где стол стоит. Диванная, где диван. Всё вместе называется по-иностранному: «Апартамент». А сбоку еще коридорчик к Ивану Степановичу. У него комнатка и контора. Это просто называется: «У Ивана Степановича». В убежище убитого… нет, складнее сказать в покои покойного нам было не нужно, в «Апартамент» тоже. Мы с Фандориным повернули к Ивану Степановичу. Подходим к конторе – слышим громкий голос.
- Как это пуст? Почему пуст? А где же они?
Котэ говорил.
Мы постучали, входим.
Молодой князь над бумажками сидит. Готовится наследство принимать. Иван Степанович рядом, тоже с бумажками.
Молодой князь жалобно поморщился:
- Господин Фандорин? Неужели вы снова будете меня мучить?
- Мы не к вам, а к г-господину управляющему. Вы
