327–328; Штеменко 2014: 275; Мау 1955: 164–165]. Также Сталин сказал, что в свое время сообщит союзникам условия, на которых СССР вступит в Тихоокеанскую войну. Вполне вероятно, что Сталин с Рузвельтом уже тогда обсудили в личной беседе условия участия СССР в войне с Японией, но протокола этой встречи не сохранилось. 12 января 1944 года Рузвельт на Тихоокеанском военном совете объявил, что по договоренности со Сталиным Маньчжурия, Тайвань и Пескадорские острова будут возвращены Китаю, в Корее будет на 40 лет введена система международной опеки, а Советский Союз получит в аренду Дайрен и маньчжурские железные дороги; кроме того, СССР будет возвращен Южный Сахалин и переданы Курилы[17]. В Тегеране Сталин с Рузвельтом тайно обсудили особые требования советской стороны; формальное утверждение этих условий было перенесено на более поздний срок [Bohlen 1973: 195; Entry 1955: 24; lokibe 1985, 2: 76–79].
В то же время Сталин потребовал от экспертов по внешней политике представить ему свои соображения по японскому вопросу. 11 января 1944 года руководитель комиссии Наркомата иностранных дел И. И. Майский представил Молотову объемную записку, в которой изложил свое видение общей стратегии Советского Союза по вопросам будущего мира и послевоенного устройства. По мнению Майского, первостепенной задачей СССР должно было стать «создание такого положения, при котором в течение длительного срока были бы гарантированы безопасность СССР и сохранение мира, по крайней мере, в Европе и в Азии». Для достижения этой цели было необходимо, чтобы СССР вышел из войны с выгодными стратегическими границами. Применительно к Дальнему Востоку это означало возвращение Южного Сахалина и передачу Советскому Союзу Курильских островов, отгораживавших СССР от Тихого океана. Однако Майский не считал, что для этого СССР необходимо вступать в войну с Японией. По его мнению, было более выгодно «предоставить “честь” разгрома Японии англичанам и американцам», что «заставило бы США и Великобританию несколько порастрясти свои человеческие и материальные ресурсы». На послевоенной мирной конференции СССР мог бы получить эти территории, «не сделав ни одного выстрела на Дальнем Востоке»[18].
В июне 1944 года в Москву из Токио был вызван посол Я. А. Малик. В июле он представил 73-страничный доклад о советско-японских отношениях[19]. В этом докладе было два важных раздела: первый был посвящен анализу текущего положения, а второй – перспективам на будущее. В первом разделе Малик подробно объяснял, каким образом Япония оказалась в зависимости от Советского Союза. Дело было не только в том, что соблюдение пакта о нейтралитете дало японцам возможность продолжить войну с США, но и в том, что развитие партнерских отношений с СССР стало для Японии единственным шансом выбраться из этой войны. По словам Малика, японцы верили, что смогут обратить себе на пользу конфликт между англо-американскими союзниками и СССР и, когда ситуация на фронте станет для Японии безнадежной, правительство Хирохито сможет ценой значительных уступок Москве убедить Сталина выступить против своих западных союзников. Хотя Квантунская армия все еще представляла собой весьма грозную силу, не было никаких оснований полагать, что в ближайшем будущем Япония нападет на Советский Союз. В конце этого раздела Малик предлагал продолжать сотрудничество с Японией на прежнем уровне[20].
Во втором разделе доклада Малик излагал свои взгляды на будущее советско-японских отношений. Он пришел к выводу, что поражение Японии являлось только вопросом времени. Поэтому он советовал начать действовать до того, как США и Великобритания разрушат Японскую империю. В первую очередь СССР необходимо было обеспечить себе выход к Тихому океану, заняв такие стратегические объекты, как Маньчжурия, Корея, Цусима и Курилы. Во-вторых, нужно было позаботиться о том, чтобы эти стратегические объекты не достались другим странам. Затем Малик перечислил 27 целей, реализовать которые СССР мог, даже не вступая в войну[21].
Вот некоторые из этих целей: решение о вхождении Маньчжурии в состав Китая после получения ею независимости, компенсация за КВЖД, вопрос о том, какова будет роль СССР в системе международной опеки Кореи после получения ею независимости, обеспечение безопасности интересов СССР в Корее, возвращение ЮМЖД, вопрос о Дайрене и Порт-Артуре, возвращение Южного Сахалина, передача СССР всех Курильских островов, денонсация Портсмутского договора, компенсация за Сибирскую интервенцию, участие СССР в оккупации Японии, гарантии соблюдения советских интересов в послевоенном Китае[22].
Во всех трех упомянутых выше докладах, составленных представителями советской внешнеполитической элиты (Лозовским в декабре 1941 года, Майским в январе 1944-го и Маликом в июле 1944-го), прослеживаются две основные общие мысли. Во-первых, это обеспечение безопасности СССР и связанная с ним необходимость гарантировать свободный доступ к Тихому океану. Для достижения этой цели все трое экспертов настаивали на возврате Южного Сахалина и оккупации Курил. Также стоит отметить, что в своем видении послевоенного межевания территорий они опирались не на исторические притязания России, Атлантическую хартию или Каирскую декларацию, а исключительно на стратегические интересы СССР. Во-вторых, все три автора докладов были убеждены, что лучшим способом достижения этих целей для Советского Союза будет неучастие в войне с Японией (хотя у Малика были сомнения на этот счет).
Сталин тоже разделял точку зрения, что послевоенное устройство мира должно быть основано на стратегических интересах Советского Союза, а не на исторических притязаниях. Особенно высоко он оценил доклад Малика. По сути, список целей, составленный Маликом, почти полностью совпадает с условиями, озвученными Сталиным на Ялтинской конференции. Однако советский вождь не согласился с мнением своих советников, что СССР может добиться этих целей, не вступая в войну с Японией.
Малик, Майский и Лозовский этого не знали, но к тому моменту Сталин и Молотов уже приняли окончательное решение напасть на Японию. Летом 1944 года Сталин вызвал маршала А. М. Василевского с Белорусского фронта и сообщил ему, что собирается назначить его главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке для подготовки войны с Японией. В сентябре, в обстановке полной секретности, Сталин поручил Генштабу произвести расчеты по размещению и материальному обеспечению войск на Дальнем Востоке. Генштаб завершил проведение этих расчетов в начале октября – перед встречей Сталина с Черчиллем [Севостьянов 1995: 37; Василевский 1975: 552–553; Штеменко 2014: 406; Штеменко 1967: 55].
Пока Сталин втайне готовился к войне с Японией, США начали пересматривать свою военную стратегию на Тихом океане. Несмотря на то что после Мидуэя и Гуадалканала ход войны стал складываться в их пользу, США по-прежнему сражались на Тихом океане, не имея внятной долгосрочной стратегии. Объединенный комитет начальников штабов был так поглощен войной в Европе, что дал двум своим военачальникам – адмиралу Честеру У Нимицу,
