Он несет сущую пошлятину и похабщину, но это заводит, реально заводит. Наверное, сказывается вчерашний секс, который не дал ничего кроме поганого осадка воспоминаний и боли внизу живота.
А вот сейчас тело реагирует иначе, мы на нейтральной территории, после смачной пощечины и слов Громова нервы начинают отпускать. Он гладит уже по скулам, убирая мешающие волосы, наклоняется ниже, снова этот аромат, смородина, бергамот, он лишает воли.
— Помнишь клуб? Как ты подмахивала своей сладкой попкой, насаживаясь на мой член? Уверен, что ты и сейчас мокрая. Покажи мне, покажи мне сама себя, чтоб больше не получить на морде.
А он умеет быть обходительным, пошляк, конечно, но все им сказанное будоражит мое воспаленное сознание. Мотыльки оживают, подрагивая крыльями.
Змей-искуситель с зелеными глазами и пальцами, обжигающими кожу. Что он еще умеет делать этими пальцами, страшно представить.
Настойчивый стук в дверь, вздрагиваю, Громов ухмыляется, но не отходит и не выпускает меня из объятий.
— Не твой друг?
— Все может быть.
Я кусаю губы, он смотрит на них.
— Кристина, это я, открой.
Курапов. Как всегда, в моей жизни все происходит вовремя. Не помню, чтоб я его звала.
— Первый пилот прилетел узнать с кем провела ночь его безответная любовь? Или он просто бегал за утренним кофе?
Игорь отрывается от меня, настроение у него прекрасное, отходит в сторону кровати и ложится на нее прямо в туфлях, закидывая ногу на ногу.
— Ну что, зови пилота, может, компанию составит, — хлопает по простыне ладонью.
Стук в дверь становится настойчивее, надо избавиться от Курапова, не пускать в номер. Совсем не нужно, чтоб он видел вчерашнего пассажира здесь. Сука, отчего у меня все так сложно?
— Кристин, все нормально?
— Да, хорошо, спала.
— Я принес кофе.
Открываю дверь, не даю пройти в номер, беру бумажный стаканчик с крышкой. Дима рассматривает меня, словно пытается понять, чем я занималась всю ночь. Чувствую его взгляд на обнаженных плечах, а мне хочется прикрыться, чтоб уже все прекратили на меня пялиться и ушли наконец.
— Я насчет вчерашнего.
Напрягаюсь. Сжимаю стаканчик с кофе, он обжигает пальцы.
— Не надо.
— Ты так и не даешь ничего сказать.
— Дама, не надо ничего говорить.
— Вот и сейчас просто затыкаешь мне рот.
Мужественный первый пилот мнется как подросток. Видела бы тебя бухгалтерия, может быть, перестала бы так безответно страдать.
— Сейчас совсем не время.
— Ты заметила, у тебя никогда нет времени?
— Дима…
— Да, Дима, ты даже меня уже заебал, — Громов появляется неожиданно, я чуть не роняю треклятый кофе на пол. Он уже без рубашки, ремень на брюках расстегнут, босиком, волосы взъерошенные. Весь его вид говорит о том, что мы либо занимались сексом, либо сейчас будем им заниматься.
— Черт, вот кто тебя просил?
— Не выражайся, Крис, тебе это не идет.
— Кристина, я не понимаю, — Курапов показывает на Громова, тот обнимает меня за плечи, прижимая к себе.
— Дима, ты нихуя не понимаешь, а я тебе объясню, ты не нужен этой девочке и никогда не был нужен. Дала она тебе один раз, сама пожалела, что дала, а ты как пес ходишь, высунув язык.
А вот это жестко, очень жестоко. Пытаюсь отстраниться, от боли, что в глазах Курапова, мне не по себе.
— Игорь, пожалуйста, прекрати.
Немая сцена, я не знаю, о чем он думает и что решил у себя в голове, но мне это не нравится, очень не нравится.
— Я все понял, хорошо, поговорим потом.
Он уходит, а в моей душе так мерзко. Он подумал все правильно, что я трахалась с пассажирами, он понял, что я была знакома с ними раньше. Громов берет из моих рук кофе, отпивает, продолжая рассматривать, словно на мне нарисована картина.
А мне хочется провалиться сквозь землю или засунуть голову в песок как страус.
— Чтоб больше я не наблюдал как он шоркается его рядом с тобой.
Удивленно вскидываю бровь. Все, что я хочу, это не видеть именно его рядом с собой, а не безобидного Курапова.
Глава 10
— Убери одеяло.
— Нет.
Я, видимо, реально, по его словам, обожралась борзянки, если так отвечаю. А еще с вызовом пялюсь в его наглые и полные гнева глаза. А у самой поджилки трясутся и пальцы онемели.
— Нет?
— Конечно нет, и не указывай мне что делать. Тебя никто не звал и нечего было устраивать этот спектакль.
Делаю несколько шагов назад, но не успеваю убежать, Громов ставит стаканчик с кофе на комод, дергает за одеяло, в которое я вцепилась как в родное. Одеяло летит в сторону, не могу устоять на ногах, чуть не падаю. Но мужчина подхватывает и, как ничего не весящую пушинку, усаживает на свои бедра, идет к кровати.
— Отпусти сейчас же!
— Совсем ненормальная? У меня в руках такая сладкая лялька, а я взял и отпустил?
Задерживается у кровати, держит одной рукой, сильными пальцами мнет ягодицы, а другой, проводит по волосам, откидывая их на одно плечо.
— Я говорил, что твои глаза — чистое небо?
— Нет.
Совсем не слышу свой тихий ответ, ладонями упираясь в плечи, чувствую, как играют его мышцы под кожей, а зеленые глаза прожигают насквозь. В нем столько энергии и силы, именно животной, сексуальной, подавляющей. Громов подминает под себя, лишает воли, одним словом, одним взглядом.
— Я получил по морде, теперь заслужил сладенького.
Вскрикиваю, когда лечу на кровать, а Игорь начинает снимать брюки, быстро расстегивая ширинку, спуская их вместе с бельем.
Фамилия Громов очень ему подходит — мощный, широкоплечий, мышцы выпирают буграми, и эта татуха на груди с Зевсом, метающим молнии, производит впечатление. Он огромный везде, даже член и яйца, что он поглаживает, демонстрируя мне.
Я большая девочка, у меня были мужчины, не так много, но ни из них не обладал таким внушительным размера. Он точно не убьет меня им?
Покрываюсь мурашками под его взглядом, не в силах сдвинуться с места. Я сейчас должна сказать свое категоричное «нет», послать как можно дальше это похотливое животное, после его наглого визита и спектакля, устроенного перед первым пилотом.
Но я как ненормальная пялюсь на его голый торс и эрегированный член, чувствуя, как он трахает меня взглядом, при этом надрачивая свой внушительный стояк.
Сглатываю скопившуюся во рту слюну, наблюдая, как Игорь ласкает себя, сжимая яйца, задевая бордовую головку. Он два раза уже имел меня своим агрегатом, и, как я вынесла это, получив удовольствие, не понимаю.
