— Все, господин полковник?
— Думаю, все.
* * *
Это происходило в среду, в Берлине шел дождь, но на следующее утро, когда отец Филипп Верекер прохромал через калитку кладбища при церкви Святой Марии и Всех Святых и пошел по деревне, солнце сияло. Наступил великолепный настоящий осенний день.
В те годы отец Верекер был высоким сухопарым молодым человеком тридцати лет, чья худоба еще больше подчеркивалась черной рясой. Лицо у него было напряженное, перекошенное от боли при ходьбе, и он тяжело опирался на палку. Лишь четыре месяца назад его отпустили из военного госпиталя.
Младший сын хирурга с Харли-стрит, он был блестящим ученым, который еще в Кембридже подавал надежды на выдающееся будущее. Затем, к ужасу всей семьи, он решил учиться на священника, поехал в Английский колледж в Рим и вступил в общество иезуитов.
В 1940 г. он поступил в армию в качестве капеллана и в конце концов был прикомандирован к парашютному полку, но принял участие только в одном бою в ноябре 1942 г. в Тунисе, где прыгал с подразделениями Первой парашютной бригады с приказом захватить аэродром в Удне, в десяти милях от Туниса. В конце операции они вынуждены были отступить с боями на более чем пятьдесят миль по открытой местности. Всю дорогу их обстреливали самолеты с бреющего полета и атаковали наземные войска.
До своих добрались сто восемьдесят человек. Двести шестьдесят не добрались. Верекер был одним из счастливчиков, несмотря на пулю, прострелившую насквозь левую голень и задевшую кость. К тому моменту, когда он дошел до полевого госпиталя, у него начался сепсис. Левую ногу ампутировали, а его списали по инвалидности.
Из-за боли, которая терзала Верекера постоянно, ему трудно было быть любезным, но, увидев Джоанну Грей, которая вела велосипед, а по пятам за ней бежала ее собака, он улыбнулся.
— Как вы, Филипп? — спросила Джоанна. — Я не видела вас несколько дней.
На ней была твидовая юбка и свитер под желтым клеенчатым плащом, седые волосы были повязаны шелковым шарфом. Вид у нее действительно был очаровательный. Южноафриканский загар, который так и не сошел, этому способствовал.
— Хорошо, — ответил Верекер. — Потихоньку умираю от скуки больше, чем от чего-нибудь другого. Есть новость с тех пор, как мы виделись. Моя сестра Памела. Помните, я рассказывал о ней? Она на десять лет младше меня. Капрал в женской вспомогательной службе ВВС.
— Конечно, помню, — сказала миссис Грей. — Что случилось?
— Ее перевели на базу бомбардировщиков всего лишь в пятнадцати милях отсюда, в Пэнгбурн, так что я иногда смогу с ней видеться. Она приедет на уик-энд. Я вас познакомлю.
— С нетерпением буду ждать этого. — Джоанна Грей села на велосипед.
— Поиграем в шахматы сегодня вечером? — с надеждой спросил он.
— Почему бы нет? Приходите около восьми и заодно поужинаем. А сейчас я должна ехать.
Она покатила вдоль реки, Пэч побежала вслед. Лицо Джоанны стало серьезным. Радиограмма прошлым вечером явилась для нее сильнейшим потрясением. Сказать по правде, она расшифровывала ее три раза, чтобы убедиться, что поняла правильно.
Джоанна почти не спала, особенно перед пятью часами, когда лежала и слушала, как гудят «ланкастеры», которым предстояло лететь через море в Европу и через некоторое время возвратиться. Странная вещь, но в конце концов, задремав, она проснулась в семь тридцать, полная жизни и энергии.
Похоже было, что ей впервые поручали важное задание. Это… это было так невероятно! Похитить Черчилля — утащить его из-под самого носа тех, кому было поручено его охранять.
Она громко рассмеялась. О, этим проклятым англичанам такая штука не понравится. Совсем не понравится, а мир будет поражен.
Когда она съезжала с холма на основную дорогу, позади нее раздался гудок автомобиля. Мимо проехала маленькая закрытая машина и остановилась у обочины. У человека за рулем были большие седые усы и яркий цвет лица, присущий людям, потребляющим ежедневно много виски. На нем была форма подполковника войск местной обороны.
— Доброе утро, Джоанна, — весело воскликнул он.
Встреча была как нельзя более удачной. Теперь ей не придется позже днем ехать в Стадли Грэндж.
— Доброе утро. Генри, — сказала она и сошла с велосипеда.
Он вышел из машины.
— В субботу вечером у нас кое-кто соберется. Бридж и всякое такое. Потом ужин. Ничего особенного. Джин подумала, может, вы захотите присоединиться к нам.
— Очень мило с ее стороны. С удовольствием, — сказала Джоанна. — Ей, должно быть, основательно придется покрутиться, чтобы подготовиться к такому большому событию в наше время.
У сэра Генри был несколько смущенный вид, и он немного понизил голос:
— Послушайте, вы ведь о том деле никому не говорили, а?
Джоанне Грей удалось изобразить неподдельное изумление:
— Конечно нет. Вы же сами сказали мне, что это секрет, помните?
— Не стоило вообще говорить об этом, но я ведь знаю, что вам, Джоанна, я довериться могу. — Он обнял ее за талию. — В субботу вечером молчок, милая, ради меня, кх-х-х. Если кто-нибудь из гостей услышит хоть намек о том, что предполагается, это сразу же разнесется по всему графству.
— Я для вас готова на все, и вы это знаете, — спокойно сказала она.
— Ну, мне надо уезжать. В Холте у нас совещание командиров округа.
— Вы, должно быть, очень волнуетесь, — сказала она, — при мысли, что будете принимать премьер-министра.
— Конечно. Очень большая честь. — Сэр Генри просиял. — Он надеется немного порисовать, а вы знаете, какие прекрасные виды открываются из поместья. — Сэр Генри открыл дверцу и сел в машину. — Кстати, а вы куда?
Она ожидала именно этого вопроса.
— О, как обычно, понаблюдать за птицами. Может, доеду до Клея или болот. Еще не решила. В это время есть интересные перелетные птицы.
— Будьте осторожны! — Лицо его было серьезно. — И помните, что я вам говорил.
Как командир местной обороны, он разрабатывал планы, охватывающие все аспекты обороны побережья в его районе, в том числе все минированные приливные полосы и, что более важно, полосы, которые только значились заминированными. Однажды, полный беспокойства о ее безопасности, он потратил целых два часа, тщательно разобрав с ней карты и показав, куда нельзя ходить во время ее наблюдений за птицами.
— Я знаю, что ситуация непрерывно меняется, — сказала она. — Может, вы могли бы зайти ко мне снова с картами и дать мне еще один урок?
Глаза его слегка остекленели.
— Вам бы этого хотелось?
— Конечно. Я сегодня во второй половине дня дома.
— После ленча, — сказал он. — Я приеду около двух. — Он отпустил ручной тормоз и поспешно уехал.
