вечер ей снова хотелось плакать.
На пересечении проспекта Жукова, когда для пешеходов загорелся красный свет, молодой человек было пытался перебежать на ту сторону, из-за чего водитель такси, немолодой толстый мужчина, резко затормозил и сквозь открытое окно обозвал его «лицом нетрадиционной сексуальной ориентации», только в более грубой форме, и попросил «мудилу» внимательнее смотреть туда, куда прется. Впрочем, молодой человек тоже не остался в долгу и отблагодарил удаляющегося дорожного педагода за данный ему урок такой очередью из слов явно непечатного характера, что женщина с дочкой, которой было уже лет пятнадцать и которая, наверняка, имела уже гораздо больший словарный запас, чем ее мама могла даже догадываться, решили отойди от него подальше. За ними последовали еще несколько человек, каждый из который делал это с таким лицом, будто ему нанесли какую-то душевную травму. В итоге рядом с молодым человеком остался только какой-то подвыпивший мужик, которого, видимо, в этой жизни не пугало уже совершенно ничего, кроме крика жены и ее нередкого в его адрес рукоприкладства.
Уже где-то за Жукова, ближе к Доблести, молодой человек заметил магазин с вывеской «Продукты 24» и повернул в его сторону. Небольшой, размером скорее с какой-то ларек, магазин по убранству своему был больше похож на шиномонтаж, за один исключением – на стенах его, на полу и даже на полке, прикрепленной к потолку, лежало, висело, болталось всё то, что могло бы понадобиться джентльмену в его холостяцкой жизни – десятки сортов алкогольных напитков, преимущественно бюджетной ценовой категории, куча закусок вроде чипсов, кальмаров, сушеной рыбы и всяких орешков и, конечно же, презервативы. Последние тем вечером молодому человеку явно были не нужны и он перешел сразу к самому главному:
– Пиво и чипсов каких-нибудь.
Продавец, невысокий смуглый мужчина средних лет, с раскрасневшимися глазами, то ли ото сна, который так бесцеремонно прервал ему молодой человек, то ли от упорного сидения в мобильном телефоне, который лежал рядом, посмотрел на него долгим недоверчивым взглядом и тихо проговорил, пытаясь придать своей речи как можно больше русского акцента:
– Послущайте, пиво мы продаем только до дэся…
– Ай, кончай это дерьмо, командир, разводишь меня как лошпеда последнего, – выпалил на одном дыхании его вечерний посетитель. – Проведешь утром по кассе или вообще не проводи! Есть у тебя касса-то вообще? – молодой человек нагнулся вперед и внимательно осмотрел прилавок и всё, что было рядом.
– Паслущай, – заговорил продавец и все его попытки говорить с подобающим петербуржцу акцентом вмиг развалились как карточный дом, по которому проехал тяжелый грузовик, везущий на стройку цемент, – эта… я не магу, если ты там палицыя, у меня там праблемы…
– Да какой я полиция, командир, – молодой человек быстрым движением достал из кармана остатки скомканных купюр, не больше тысячи в общей сложности, достал ключи от квартиры, мобильник и всё это с грохотом бросил на расцарапанный прилавок прямо перед лицом изумленного продавца. – Во! Смотри! Всё, что есть! – он вывернул карманы на изнанку, махая ими прямо перед глазами продавца, издавая при этом звуки, похожие на не то лопающиеся пузыри, не то на лопасти вертолета. – Где у меня ксива или ствол?! Или чё, не веришь?! Может мне еще штаны снять для убедительности? Там, может, посмотреть хочешь?!
– Э-э-э… – продавец замахал на него рукой и начал трясти головой. – Ненада, да?
– Штаны снять?! Сниму, не вопрос, командир! – молодой человек быстрым движением раскрыл свою красную клетчатую куртку, приподнял футболку, схватился обеими руками за бляху ремня и начал расстегивать его прямо над прилавком.
– Э-э-э-э-э! – заорал продавец и замахал руками уже у своей головы, будто на него только что набросился целый рой пчел. – Я… ненадо, да!!! Продам! Всё продам! Какой пыво тебе?
Посетитель остановился на секунду, но не убирал еще руки с бляхи на поясе, оставляя ее, видимо, как последний аргумент в решении столь деликатной проблемы.
– Степу давай! Хотя нет, – он почесал оголенное брюхо чуть выше бляхи, чем снова вызвал ужас у продавца, – хотя да. Давай Степу. И чипсонов каких-нибудь. Давай… да любые дай, пофиг! – он убрал руки с пояса и футболка снова упала вниз. Продавец облегченно выдохнул, пробормотал что-то себе под нос и достал с полки покрытую пылью бутылку и чипсы.
– С тэбя…
– Да возьми тут сам, командир, сколько надо! – молодой человек кивнул на скомканные купюры, которые лежали на прилавке. Он застегнул куртку, снова убрал в карманы брюк ключи и телефон, а затем и остатки денег вместе со сдачей, которую ему бережно отсчитал продавец. – Ну вот видишь, а ты боялся! – проговорил он ему и слабо ударил продавца рукой по плечу.
– Э, ну тут понимаешь сам, бэз обид, закон… тут у нас приходил нэдавно… – продавец было пытался что-то объяснить покупателю, но тот уже не стал его слушать и покинул магазин так же поспешно, как в него и вошел.
На улице уже начинались сумерки и несколько мигающих звезд появились над покрывшимися буквально за последнюю неделю листьями деревьями. Но темно еще не было. Или не было уже. Петербург входил в то блаженное свое состояние, которое с легкой руки поэтов и романтиков называлось «белыми ночами». И хоть за последние сотни лет многое что изменилось и экраны планшетных компьютеров и ноутбуков уже давно позволяли читать и писать без лампад даже в самое темное время года, это был тот период, который каждый житель города с нетерпением ждал на протяжение всей долгой, вводящей в депрессию слякотью, мокрыми перчатками и сосулями-убийцами зимы.
Молодой человек дошел до оного из перекрестков дороги в новом квартале и свернул направо, к недавно простроенной набережной, которая шла вдоль залива. Было уже поздно и это был вечер буднего дня. Но на улицах этих новых кварталов было всё еще многолюдно. Никто не хотел пропустить мимо себя то мимолетное явление, которые питерцы называют «летом». Где-то недалеко играла музыка и слышался смех. Группа подростков, где-то человек десять парней и девчонок, подогретые вином, которое, пряча от лишних глаз прохожих и, не дай бог, блюстителей порядка они разливали по стаканчикам, а также каким-то кумиром, который читал рэпчагу из небольшой, но орущей на всю улицу музыкальной колонки, бурно обсуждали что-то и смеялись. Один из них, видимо самый альфа-самец в этой стае, пулеметом строчил шутки и остроты, собранные накануне с просторов всего интернета. Девочки, умиленные его стараниями, или просто так, ради приличия, умирали от смеха, что придавало остряку еще больше уверенности в себе и он заводился, кривлялся, брызгал слюной и орал всё громче и громче.
