Книга Другой - Олег Мироненко

Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 27

class="p1">…пока не занесло в анфиладу, ярко освещенную не в пример мрачному коридору из предыдущего видения. Свет был таким сильным, равно нисколько не утомляющим, что сразу становилось понятным его потустороннее происхождение. Нечего и говорить, что анфилада устремлялась в бесконечность. Это было также ясно для Антона Григорьевича, как и то, что сны его нанизывались на один стержень, по которому он взбирался всё выше и выше.

Тут он заметил, что навстречу ему, невесомо преодолевая бесчисленные проёмы, движется… нечто. Фантом. Неопределённый и неуловимый. Чем ближе, тем больше, однако, это порождение сна обретало очертания, пока не оказалось… Антоном Григорьевичем. Двойник улыбнулся и подмигнул … кому? кому?? кому???

Антон Григорьевич кричал и слышал, как он кричит. Несколько мучительных секунд он не мог обрести контроль ни над своим голосом, ни над своим телом — пальцем пошевельнуть не мог. Наконец вздрогнул, ощутил ток, пробежавший по мышцам и жилам, и тут же закрыл рот. Сел, жадно задышал. «Дела…»

Видение двойника никуда не делось, прочно пустило корни в сознание. Думать, впрочем, об этом ну никак не хотелось, и Антон Григорьевич осоловело припал к бутылке. «Черт с ним. Сопьюсь, так сопьюсь. Так, наверное, и спиваются. После того, как сам на себя во сне таращишься».

Коньяк в таре закончился. Антон Григорьевич икнул, закрыл глаза и сквозь туман улыбнулся замаячившему отражению себя. «Как дела, брат?» Антипод, однако, не соизволив ничего ответить, распался на осколки, которые, как в калейдоскопе начали складываться в причудливые узоры и …

…Антон Григорьевич оказался на некоей поверхности, которую идентифицировал для себя как «крыша». Над головой его чернело нечто, притягивающее взгляд и больше не отпускающее. После запредельного света предыдущего уровня чернота пугала. Она казалась живой, она дышала, засасывая в себя всё, в том числе и взгляд смотрящего. Тревога овладела Антоном Григорьевичем, когда он ощутил свою полную беспомощность перед этой силой. «Надо проснуться. Меня влечёт туда… внутрь…»

Он явственно почувствовал, как его тянет вперед, и… в следующее мгновение в квартире раздался шум от упавшего с дивана тела. Черная масса в пытливом уме ученого закружилась, из нее посыпались звездочки, замельтешили всё быстрее, быстрее… и тут Антон Григорьевич наконец проснулся. На полу и с шишкой на голове.

За окном уныло брезжил осенний рассвет. Голова болела. Мыслей не было, кроме одной: «Скорее в душ…»

…Персональная машина прибыла, как положено и повезла Антона Григорьевича сквозь дождь по размытому городу. Шофер изредка поглядывал на явно не выспавшегося шефа и осторожно думал: «Гуляет барин…»

Повернули в пустынный в этот час проулок и только начали набирать скорость, как сбили человека. Шофер выскочил из резко затормозившей машины, подбежал к лежащему на асфальте мужчине, заорал: «Ты, мать твою, откуда взялся? Не было ведь тебя, не было!»

От всей этой кутерьмы Антон Григорьевич очнулся. С самого начала поездки он невидяще смотрел в окно на лениво меняющуюся панораму, в то время как мозг его был занят следующей ерундой: «Ну да… Коридор. А как же иначе! Анфилада. Здравствуйте, я ваша тётя. А потом? Что ты кружишь надо мною, чёрный ворон, я не твой…»

Все эти куски одного, по сути, сна, цепляющиеся друг за друга, спустя несколько часов после пробуждения Антона Григорьевича в окружающую его реальность не вписывались ну никак. Непонятно было ничего. «Наташа… Что — Наташа? Да, кажется, приснилась. В первый раз за все время. И что? Сходить из-за этого с ума? Черный ворон, я не твой…»

Так что инцидент со сбитым пешеходом случился даже кстати; для Антона Сергеевича, разумеется. Он быстренько выбрался из машины и направился к пострадавшему. В черном плаще нараспашку, с тронутой сединой непослушной шевелюрой, воспаленными от вечного утомления глазами за толстыми стеклами очков, ученый выглядел… представительно. И пугающе одновременно: шофер, во всяком случае, тут же ретировался от лежащего на асфальте мужчины на несколько шагов, забормотал:

— Так это, не видел я его…

Антон Григорьевич нетерпеливо махнул рукой, пробормотал: «Потом, потом», — склонился над мужчиной. Выглядел тот неважно: слюна в уголке рта, под закрытыми веками двигались зрачки. Лицо худое, какое-то изможденное, бритва не касалась его дня три. Одежка не из дешёвых — джинсы, пиджак, туфли… но всё потасканное, неопрятное. И возраст неопределённый: то ли тридцать, то ли сорок пять. Антон Григорьевич померил пульс, задрал веко и решительно похлопал мужчину ладонью по щеке:

— Ау, бедолага! Слышишь меня?

Тот открыл глаза и что-то промычал, зашевелился, начал подниматься.

— Эй-эй! — забеспокоился учёный. — Куда собрался?

Мужчина оказался высокого роста.

— Я их опять видел, — прошептал он. — Не могу, не могу…

Неуверенно повернулся и зашагал куда-то прямо по проезжей части, повесив голову.

— Стоять! — рявкнул Антон Григорьевич. — Петя, аккуратно грузим его в машину и везем в центр, пусть там приходит в себя.

Шофер, чрезвычайно довольный тем, что всё обошлось без полиции, споро догнал чудика, приобнял за талию и направил в нужную сторону. Тот, не сопротивляясь, покорно дал усадить себя на заднее сиденье, где тут же закрыл глаза. Антон Григорьевич устроился рядом.

— Поехали. Петя, дай там знать, кому надо, что у нас пациент.

… После того, как пострадавший через специальный порт экстренным образом был доставлен в лабораторию для исследования общего состояния, Антон Григорьевич уединился в своем официальном кабинете, вольным образом закинул ноги на обширный стол и уставился на фотографию Маши. Девушка улыбалась, но все равно казалась невеселой. «Глаза не смеются, пустые какие-то… Будто предчувствует что, маленькая моя. Где ты сейчас, девочка? Душой и телом? Вопрос…»

Фотографии Натальи на столе не было. Странным образом она отображалась на всех фото в виде светлого пятна, наполненного самыми разными воздушными оттенками желтого, голубого, розового… Безутешный муж до самого исчезновения жены бился над этой загадкой, но всё без толку. Где-то у него хранились изображения этих пятен, но он давно уже не вытаскивал их на свет божий. Зачем лишний раз ощущать своё бессилие? А в памяти она жила. И загадок становилось с каждым днем всё больше.

Зажужжал внутренний телефон, и Антон Григорьевич вынырнул из оцепенения, схватился за трубку:

— Да? Чего? Попытка самоубийства? Не пострадал? Берите его под белы ручки и ко мне.

Он сразу почувствовал себя лучше: «А ну-ка, брат, хватит рефлексировать! Тут, оказывается, кому-то гораздо хреновее, чем тебе!»

Через несколько минут с его разрешения в кабинет зашли четверо: начальник лаборатории, двое охранников и ведомый ими, с руками за спиной, чудик. Склонный, оказывается, к суициду. «Стало быть, ты и под машину нарочно бросился?» — пронеслось в мозгу у

Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 27