Книга Фантазии - Роман Евгеньевич Суржиков

— Вы не можете приказывать. Университет не подчиняется никому, кроме ее величества. Шпагу!

Бэкфилд угрожающе поднял острие, но никто даже не пошевелился. Десятки свирепых взглядов сверлили его. Бэкфилд выдержал с полминуты. Пожалуй, это долгое время в такой ситуации. Потом он дрогнул и швырнул шпагу на пол. Один из студентов положил ее наискось и ударом ноги сломал, а рукоять швырнул в окно. Люди расступились, Бэкфилд прошел между ними, втянув голову в плечи.

Еще долго студенты гомонили, празднуя победу. Поздравляли друг друга, соболезновали Николасу, высмеивали поверженных врагов, обдумывали коллективное письмо владычице. Элис никак не проявила себя в драке, но все равно стала героиней и была осыпана комплиментами, а кто-то даже признался ей в любви. Затем студенты водрузили обломок шпаги на стену в качестве символа победы, спели бравый гимн факультета физики, и лишь тогда были разогнаны по аудиториям. Элис тоже ушла, поскольку начиналась лекция по ее любимейшему предмету — философии мироздания. Она поклялась, что после занятий вернется наводить порядок.

В оскверненной лаборатории остался лишь Николас — и привратник. Бородач сказал:

— Да я, пожалуй, это… Пора мне. Дверь-то сама за собой не присмотрит.

— Постойте…

Профессор хотел поблагодарить его, но запнулся о незнание имени. Обругал себя: какое высокомерие! Честный привратник уже несколько месяцев открывает дверь для Николаса, помогает с багажом — а ученый так и не удосужился познакомиться.

— Простите меня, бога ради. Как вас зовут?

— Эжен.

— Красивое имя.

— Это да. У меня еще прозвище есть, очень забавное… — Мужик хихикнул в усы. — Но оно не для ученых кругов. Зовите просто Эженом.

— Я вам очень благодарен, Эжен. Возьмите, пожалуйста.

Профессор дал ему банкноту из пачки.

— Ого!.. Ну, это… Мне неловко. Лучше не того, помельче бы…

— Прекратите спорить. Вы спасли мою научную работу, она для меня гораздо дороже этой бумажки.

Туту привратника блеснули глаза.

— А позволите, ваша милость, задать вопрос? Может, оно дерзко, но больно уж любопытно.

— Спрашивайте, конечно.

— Что было в том украденном блокноте?

— Чертежи этого устройства, — профессор поднял саквояж.

— Ну да, это я догадался, но что за прибор-то?

Николас Олли колебался недолго. Вернул на место один из опрокинутых столов, собрал прибор и произвел показ — в третий раз за последние два дня. Эта демонстрация оказалась единственной, что доставила ему удовольствие.

От звуков голоса Эжен пришел в бесхитростный восторг.

— А можно снова поставить?.. А еще разок?.. Простите, ваша милость, а можно в самый последний?..

Голос Эжена был низким и размеренным, прибор воспроизводил его, почти не срываясь на визг.

— Это чудо, ваша милость. Взаправдешнее чудо. Я-то поколесил по свету, несколько чудес видал. Ваше — ничуть не хуже любого из них!

— Благодарю вас, — ответил Николас растрогано.

— Знаете, ваша милость, у меня дочурка в пансионе. То бишь, приемная дочурка. Вижу ее редко, скучаю… Как бы славно было, если б такие приборы появились везде. Я бы мог записать ей пару слов и отправить. А в ответ она мне своим голоском…

Эжен шмыгнул носом:

— Пойду лучше, пока совсем не расквасился. Дверь-то открыта, заходи кто хочешь…

И, шагнув в коридор, он чуть не налетел на женщину. Белая сутана и медальон в виде пера не оставляли сомнений: факультет посетила монахиня Светлой Агаты, причем не самого низкого ранга. Правда, она держала на сгибе локтя мокрую шубу, что портило величественный вид.

— Профессор Николас Олли?.. — уточнила монашка.

— Да, святая мать.

— Ради всех богов, что здесь произошло?

Она испуганным взглядом обшарила лабораторию. Профессор развел руками:

— Пути науки извилисты и полны угроз.

— Какой-то эксперимент прошел неудачно?..

— Смотря что считать экспериментом. Если ставить целью познание человеческих душ, то опыт был весьма информативен.

— Надеюсь, вы не пострадали?

— Моя вера в людей была жестоко изувечена, но тут же исцелена… Святая мать, чем могу служить?

— Я аббатиса Изабелла, пришла к вам по поручению высшей матери Алисии. Ее светлость заинтересовалась вашим изобретением и просит произвести показ для представителей Церкви.

— Завтра утром, я полагаю? Или прямо сегодня вечером?

— Это было бы вполне…

И тут профессор Олли испытал сильное желание отказать ей. Нужно было именно так поступить позавчера, и вчера тоже — отказать. Адриана, Мориса с дочкой, всех вельмож — отложить на май. Пускай сидят и ждут момента, когда прибор будет окончен!

— Из наблюдаемой вами картины, святая мать, легко сделать вывод, что я занят. Для начала мне нужно повторить первое деяние богов и сотворить из хаоса порядок. Убрать разгром и провести несколько дней в полной тишине, чтобы вернуть минимальный контроль над собственными мыслями. Затем наверстать долги по лекциям, коих накопилось четырнадцать часов. Потом перечесть свои бумаги и хотя бы отдаленно вспомнить, чем я занимался. Только после этого — если больше ничего не приключится — я смогу что-нибудь кому-нибудь показать.

Аббатиса подняла руки жестом смирения:

— Конечно, профессор. Я не хотела торопить. Назначьте удобную вам дату…

— А также, изволите видеть, наш факультет наилучшим образом подходит для демонстрации. Кто желает увидеть мой прибор, пускай приедет сюда в назначенное мною время.

— Да, профессор, именно так и предполагалось. Мы не желаем вас обременить…

— Вы ничуть меня не обремените, если приедете на показ. В то время, которое я сообщу позже.

— Благодарю вас. Пришлите записку в здание капитула для аббатисы Изабеллы. Буду ждать.

Монашка удалилась, Эжен поглядел вслед и улыбнулся в усы:

— Ух вы ее!

Взмахом кулака он показал, как именно «ух».

— Слишком жестко?.. — смутился профессор.

— Да не, в самый раз. Я пойду, ваша милость. А то дверь же, заходят всякие…

* * *

Есть сословие, коему по роду службы полагается питать надежду. Конечно, речь о духовенстве. В виду близости его к богам предполагается, что последние сами разрешат все проблемы, стоящие перед служителями. Более того, если священник слишком погружен в мирские дела, слишком деловит или практичен — это почитается простым людом за порок. Какой он божий слуга, коли так суетится? Хороший церковник спокоен и безмятежен, а его дела решаются сами собой.

Но так может думать лишь тот, кто мало знаком с духовенством. А посвященный человек знает, как много проблем встало перед обеими Церквями в начале сего года. И боги, увы, даже не подумали чем-нибудь помочь своим слугам. Наоборот: именно боги-то и вызвали те беды, разгребать которые пришлось смертным.

Для начала, обе ветви Церкви лишились головы. Архиматерь Эллина выжила из ума, ее правая рука Корделия была убита Гной-гантой, а приарх Галлард погиб буквально через неделю. Ситуация осложнилась тем, что оба расстались