надо убрать подальше.
Клод взвыл от обиды и разочарования.
– Ах ты мерзкая старуха!
– Катись, трепло, катись, – хихикала вдова Легри, наблюдая, как селяне со смехом выпроваживают своего нового старосту.
– Так. Ты, чернявый, клади руку сюда.
Аслан положил руку в углубление слева.
– Ты, умник, сюда.
Питер встал напротив Аслана, саркофаг оказался между ними, и положил ладонь в другой углубленный знак, напротив.
– Ну а я вот сюда, – старуха прошла в голову саркофага и, привстав на цыпочки, положила ладонь в знак на торце.
– А теперь представляй, что он прозрачный.
– Что? – растерялся Питер.
– Представляй, что не камень это, а стекло, или хрусталь какой, не знаю, – объяснила старуха. – Шибче представляй, и ты, чернявый, тоже.
Аслан хотел что-то сказать, но закашлялся.
И тут Питер едва не закричал.
Гроб, саркофаг, монолит становился прозрачным! Он будто таял, одновременно сохраняя твёрдость и форму. Стало слышно, как чирикают птицы, жужжат насекомые, как ветер гладит траву – и как тихо, едва-едва, дышат люди на площади, глядя во все глаза, стараясь запомнить, запечатлеть.
Женщина, нет, девушка, – и девушка красоты удивительной. Правильные черты, длинные черные ресницы, светлые короткие волосы (в толпе слегка зашушукались), одежда из мягкой бежевой ткани. Она даже не лежала, а словно парила – саркофаг стал прозрачным весь.
Никто не помнил, сколько это длилось. Лишь когда монолит снова стал возвращать себе обычный вид, людей словно отпустило, они зашумели, заговорили. Старуха же долго-долго смотрела на лицо девушки, пока оно не скрылось за чёрным камнем.
– Красивая, зараза, – тихо произнесла она наконец.
Затем гордо вскинула голову и оглядела всех по очереди. Никто не произносил ни слова. Старуха неожиданно усмехнулась:
– Ну да и я по молодости не хуже была.
И вдруг на какую-то секунду за морщинами, за иссохшейся кожей, источенным лицом и скрюченными пальцами стали видны прямая спина, чёткий профиль, сильные красивые руки и живой, совершенно не старушечий взгляд.
Меньше секунды длилось наваждение.
– Ладно, попрощалась с ней, да и хватит, – сказала старуха Легри. – Вынимай свои грабли, парень, чего застыл.
11
– В общем, это одни и те же люди, братство Урании, – говорил Питер Аслану. Монолит уже погрузили в эвакуаторский мобиль, и они забрасывали туда оставшуюся мелочь. – В данном случае некий странник, имени которого она не помнит. Он дал Жану Легри неуязвимость и субурдов, и он же дал его жене мастерок, которым его можно было убить.
– Глупость какая-то, – сказал Аслан, умащивая тюк под сиденьем. – И имя она наверняка помнит. Надо было его вытрясти…
– Нет, не глупость, – ответил Питер. – Совсем не глупость.
– Глупость-глупость. Легри ведь мог спрятать мастерок, замуровать, в землю закопать.
– Чтоб какой-нибудь придурок случайно его нашёл?
– Откуда придурку знать, что это за штуковина и для чего?
– От братства, – ответил Питер. У него был вдохновенный вид. – Или от жены. Пойми, это универсальный принцип равновесия. Даёшь силу – дай и слабость.
– Слишком сложно, – сказал эвакуатор равнодушно. – Не для провинции Лангедок и вообще не для нашей жизни. Он ведь мог убить жену и забрать мастерок.
Питер посмотрел на друга и, подняв палец, произнёс значительно:
– Но он этого не сделал.
Аслан отчётливо застонал и закинул последний узел в кабину мобиля.
– Братство Урании. Интересно, – сказал Питер. – У вас есть на них что-нибудь?
– Этого добра сейчас как грязи, – с неожиданным раздражением ответил эвакуатор. – Может, и есть. Братства, общества, службы, секты, конгрегации, гильдии…
Он покосился на Питера.
– …академии.
– Ну, эти, видимо, серьёзные ребята, в отличие от, – сказал Питер, пропустив мимо ушей выпад товарища и запрыгивая в кабину. – Насколько я понимаю, остальные мертвых поднимать не умеют.
– Это не самая большая пакость, – сказал Аслан, бросив ему на колени потрёпанную жёлтую тетрадь. – Он пришлых и путников травил чем-то таким, что никто сбежать не мог дальше пяти лье, чтоб работали на него. А если кто сбегал, то подыхал и превращался в субурда. Чем травил, где изготавливал, как это действует… Ничего не ясно.
– Прямо как у нас в Академии, – сказал Питер мрачно, разглядывая тетрадь. – Это что?
– Привет от Жана Легри, – сказал Аслан и тоже полез в кабину, на водительское место. Питер, прищурившись, посмотрел на него.
– Ты опять шантажировал обыском бедную старую женщину?
– Нечем мне больше шантажировать, – сказал Аслан, устраиваясь на сиденье. – Официально обыск состоялся. Ты, кстати, тоже там был. Если что.
Питер поднял брови.
– И? Геркулес?
– Да на кой чёрт он мне сдался, – сказал Аслан. – Тем более дезертир. Тем более раненый. Тащить его с собой…
– Ты его ранил?
– Нет, – с нажимом произнёс эвакуатор. – Люца убили, а ему всего лишь вывихнули руку. И, кажется, сильно разбили лицо.
Подумал и добавил:
– Возможно, выбили пару зубов и свернули нос. Да.
– А, – сказал Питер и открыл тетрадь.
– И палец, кажется, тоже вывихнули, – закончил эвакуатор, разглядывая свою ладонь. – Два или три.
– «Двенадцать курей отдал в уплату долга… соседу Лю…шу», – разобрал Питер первую строчку на первой странице.
– Да, дружище, – сказал Аслан. – «Курей»… Это научит нас управлять мертвецами, нет сомнений.
Питер невозмутимо сложил тетрадь в сумку.
– Кстати, – сказал Аслан, щелкая ручками на панели. – Колдовство, мертвяки, это понятно. Это, прямо скажем, не ново.
– То есть как это не ново, – возмутился Питер. – Кровообращения нет, в связи с отсутствием крови. Дыхания, видимо, тоже нет. Мышцы тем не менее работают, даже будучи разрезанными. Это, по-твоему, не ново? Что происходит в мире, если такое – не ново?
– Сочувствую твоему гневу, – ответил эвакуатор. – Кстати, займись этим. Как учёный. А я, как эвакуатор, буду о другом думать, – например, о том, что среди субурдов, что мы опознавали, не было ни одного женского трупа.
Питер наморщил лоб, вспоминая.
– Точно. Не было.
Аслан кивнул.
– Но женщины ведь тоже пропадали, – сказал Питер. – Ты об этом?
Его друг умостился в кресле получше, взглянул на него.
– Делаешь успехи, Пит. Да. Я именно об этом.
Глава вторая, где Жак Делакруа совершает три чуда
– Кто же это был, бабушка? – спросила Майя. Переодетые в чистое, они вышли к ограде проводить своих спасителей, но королевские эвакуаторы вместе с егерем и старостой были уже далеко. Труп чудовища, накрытый диковинной черной тканью, мокро блестевшей на солнце, двумя гигантскими горбами возвышался над подводами; чудная повозка была запряжена в них на манер лошади.
– Кто это был, ба? – нетерпеливо повторила Майя. И, замирая от ужаса, прошептала:
– Волк? Огромный говорящий волк?
Бабушка странно посмотрела на неё и ответила:
– Да, внученька. Волк. Огромный говорящий волк.
– А разве такие бывают?
– Как видишь, бывают.
Майя замолчала, видимо пытаясь уместить этот факт в
