голливудском кино, только в пригороде Иваново.
– Я зацепился, – пыхтел отец, который никак не мог перевалиться через старый забор.
– Что мне делать? Что мне делать?! – нервно повторял паренёк, наворачивая круги возле крапивы и от страха несколько раз останавливаясь, чтобы оросить местную черноплодку.
– Отбиваться! – зарычал отец и снова дёрнул ногой, лишив штаны всякой надежды на восстановление.
Серёжка снова вооружился удочкой, которая уже успешно победила куст крапивы, и приготовился к бою. Что-то приближалось к нему, тяжело дыша. Он не видел, ведь хозяин дыхания должен был появиться из-за угла.
Отец оставил наконец попытки дорвать портки и отпустил руки, моментально исчезнув за той стороной забора. Что-то глухо сломалось. Серёга решил, что осиротел на одного родителя, и уже обрадовался, что можно бежать. Оплакать родственника можно будет и в более безопасном месте, но, услышав за забором знакомый голос: «Какой дурак боярышник рядом с крыжовником сажает?!», понял, что пути к отходу перекрыты.
Пацан сжимал удочку как двуручный меч, глаза его налились кровью, сердце колотилось, а в животе бурлило – крыжовник вступил в реакцию с вишней.
Из-за угла появилось дуло ружья, Серёжка сглотнул и снова посмотрел на черноплодку, чувствуя, что дерево нужно не только поливать, но и удобрять, но сдержался. И зачем он только с отцом поперся на эту речку? Дома так прекрасно: тихо, прохладно, холодильник рядом, Wi-Fi, все блага мира. Но нет, нужно было переться в эту жару на эту дурацкую рыбалку, через дачи, да ещё и без телефона. Серёга ненавидел себя за слабохарактерность. «Еды по дороге наберём, воды на колонке накачаем», – передразнивал он слова отца про себя, представляя, чем теперь это аукнется.
Наконец появились руки: старые, сухие, похожие на ветки яблони, на которую отец тоже залез по дороге сюда. Руки сжимали длинное ружьё с лёгким налётом ржавчины на корпусе.
Когда появился хозяин ружья – старик в красной кепке и вытянутой майке – Серёга бросил удочку в кусты и поднял руки вверх в знак полной капитуляции.
– Не убивайте, я вам танк американский подарю! – выпалили Серёга первое, что пришло в голову.
– На кой мне танк? Я в железнодорожных служил, – прошамкал старик, глядя на трясущегося подростка. – Опять свои закладки собираешь, нарколыга малолетний?!
Серёга завертел головой. Мужчина навёл ружьё, раздался залп, правда, это по-прежнему были забродившие ягоды.
– А что тогда?
– В-виш-ню, – промямлил парень, ужасно надеясь, что отец вот-вот выскочит из-за угла и огреет мужчину по голове.
– Вишню?! – старик, кажется, удивился. – Ты чего мне лапшу на уши вешаешь? Знаю я, какую ты тут вишню собираешь! Каждую неделю тут копошитесь, весь забор мне перекосили.
– Правда, дяденька, мы вишню собирали и крыжовник!
– Мы? Так ты не один?!
– Пап! – позвал Серёга свой единственный козырь.
Вот сейчас он выйдет, и они поговорят как взрослые люди, отец всё объяснит, и они пойдут дальше, живые и здоровые.
Но отец предательски долго молчал.
– Папа, выходи давай! – умоляюще стонал Серёга, поглядывая в сторону черноплодки.
– Вы, наркоманы, всегда врёте, а я врунов не люблю, – процедил сквозь редкие зубы хозяин участка. – Никто уже ради вишни на чужие участки не забирается, все сейчас только кайф ищут. Как только земля вас носит. Прощайся с жизнью!
– Я правду говорю! – от обиды у Серёги даже слёзы на глазах выступили.
– Не убедил, – прицелился мужчина и хотел было нажать на спусковой крючок, как через забор перевалилось что-то тяжёлое, матерящееся, без штанов, и рухнуло прямо в побитую и униженную крапиву.
– Ай! Ая-я-яй, как жжётся! – вопило существо в кустах.
Старик переводил ружьё туда-сюда, как флюгер, не определившийся с направлением ветра.
– Руки вверх! – крикнул он, когда отец Серёжки наконец вылез из кустов: весь в царапинах, ожогах, запутавшийся в леске.
– Остынь, старик! Тебе пацан уже всё сказал! Вишни мы у тебя решили немного сорвать, жалко, что ли?
– А чего это ты без штанов ко мне на участок влез?!
– Влез я как раз-таки в штанах – гвозди забивать нормально нужно!
– Поучи меня ещё, как мне гвозди в свой забор забивать! Ладно, вишня так вишня, этого добра не жалко, всё равно каждый год осыпается, можете вон ещё и груш за домом набрать, я всё равно кроме сливы ничего не ем, зубов не хватает, – старик опустил ружье. – Сейчас на речку почти никто не ходит. Это раньше мы шпану гоняли за то, что кусты обрывали да грядки, как саранча, обжирали. А сейчас… – старик махнул рукой, – одни только закладчики эти ошиваются.
– Вот видишь, Серёга, а ты боялся: воровство, воровство! Мир не без добрых людей! Ладно, пойдём. Спасибо вам!
– Не за что.
Отец и сын пустились в сторону речки, а дед смотрел им вслед.
– Эй! А что это у тебя за шрам на заднице? – крикнул он отцу вдогонку.
– А, да это мне в детстве солью из ружья пальнули, цветов нарвал на одной из местных дач для барышни своей.
– Уж не гортензию ли ты тогда сорвал?! – снова, но уже негромко, процедил сквозь вставные резцы старик и вскинул на плечо ружьё.
– А вот теперь, сынок, бежим в «Ленту»…
Тяжёлый отпуск
– Представляешь, мой вчера с работы вернулся на два часа раньше: говорит, начальство всё равно не видит!
Разговор вёлся по телефону, Оля что-то громко жевала прямо в трубку и прихлебывала из кружки.
– А что, такого разве не может быть? – искренне удивлялась её подруга с работы.
– Может, конечно, вот только он водитель маршрутки. Доехал до своей остановки, вынул ключи и пошёл домой.
– Наверное, хотел тебя с любовником застукать! Как романтично!
– Да какой там! Пришёл весь на эмоциях, руками машет, по́том пахнет, кричит: «Устал, не могу больше, срочно нужно отдохнуть, собирайся!»
– Ой, Олька, я тебе так искренне завидую! – слышался дрожащий голос подруги в трубке: кажется, она даже плакала от умиления.
Ольга тем временем шуршала фольгой и что-то нареза́ла.
– Да чему завидовать-то?! Я думала, что отдых будет только для нас двоих, мол, в ресторан сходим, а он прям с порога начал мне семейным отпуском угрожать. Говорит, возьмём детей, уедем на все выходные, на природах жить будем, спать в палатках, есть с костра!
– Счастливая ты!
– Да где я счастливая-то? Где счастливая?! Их у меня трое, детей-то: пять, двенадцать и сорок лет, последний – вообще муж. Каждый день – как в зоопарке – ни минуты покоя, кого хочешь затерроризируют. Я дома-то не знаю, куда от них спрятаться, они ж везде находят. Один раз залезла на антресоль, так там, оказывается, последние несколько лет прячется кот! Мы-то думали, что он убежал, а его, оказывается, просто все достали. А теперь, представь – выходные с палатками! Но и это не самое страшное!
Подруга терпеливо молчала в предвкушении чего-то пикантного.
– Я его спрашиваю: «Что же такое случилось, что ты решил переместить свою пятую точку с мягкого дивана на холодную землю?!»
– Наверное, захотел романтики! – не
