той, прошлой советской системе, которая рухнула в одночасье и погребла под собой судьбы миллионов), ни сцены семейного насилия, ни распад семьи, ни страшную смерть отца. Перейду сразу к результату: девочка стала взрослой в 2,5 года. Как-то очень резко поняв, что в этой жизни ей больше не на кого положиться: мама не может защитить от папы и от жизни. Наоборот, саму маму нужно защищать – от жизни и от папы. Иначе можно и без мамы остаться. Тем более что однажды так чуть не случилось – маму забрали в больницу почти на год, она могла и не вернуться.
Однажды, гуляя в деревне у бабушки, девочка случайно наступила на гвоздь. Он пропорол подошву резинового сапога, вошел в маленькую детскую ступню, прошил ее насквозь и вышел окровавленный наружу, еще раз пропоров резину. Гвоздь был большой, хорошая такая ржавая «десятка».
Согласна, ужас!..
Но девочка ничего не сказала маме, потому что боялась ее огорчить. К тому времени она уже была большая, ей было почти семь лет, она прибежала домой, кое-как обработала и забинтовала сквозную рану. Ничего, заражения не случилось, со временем все зажило.
Очень была раненая девочка… Собственно, уже один только факт, что девочка сбежала из дому замуж в 16 лет, выскочив за человека вдвое старше себя, людям понимающим скажет о многом. И потом в своей жизни она много раз совершала одни и те же ошибки, наступала на одни и те же грабли – видя это, но не осознавая этого. И не признавая этого. Просто отказывалась признавать! И горько плакала, если кто-то ей об этом говорил.
В общем, вот так она бегала с самого детства – то на спорт, то на работу, то по делам, то замуж. То к мужику, то к маме, то к сестре.
Чего она бегала, суетилась, стараясь всем угодить? А от себя она бегала, от депрессии она бегала, сама того не понимая. Больше скажу: от телесной депрессии, ибо депрессия всегда в теле! Не работая с телом, ее не вылечить. Запомните это. Потому что и живет, и мыслит человек – телом. Правильно говорит известный московский врач Александр Шишонин: мозг, как сложная нелинейная система, входит в состав более общей нелинейной системы – системы тела. Какое тело, такие и мысли. Кстати, о теле… Тело у нашей девочки было, скажем так, недозрелое. В 18 лет она выглядела на 13. И ее гражданского мужа, коему тогда было 36 годиков, часто принимали за ее отца. Приходит, скажем, сантехник или врач к ним домой и спрашивает девочку, открывшую ему дверь:
– А папа дома?
– Дома, – не вступая в ненужные уточнения, отвечала девочка.
Дисбаланс. Пропасть между необходимой для выживания взрослостью и телом, желавшим остаться в детстве и пережить всю ту защищенность, которая положена ребенку по статусу. И потом девочка все время искала от мужчин этой защищенности, настойчиво требовала ее в виде предельно конкретных ритуальных действий. И если не получала, клала руль на ветер, совершала поворот оверштаг и резко перекладывалась на другой галс в поисках того дяди-острова, который станет ей надежной тихой гаванью, то есть папой. Но взрослые люди жили во взрослом мире, решали взрослые проблемы, дефицитность папы никто не возмещал, девочка штормовала, иногда сталкиваясь с такими же недозрелыми взрослыми особями, как она сама, выходя за них замуж, но… Всюду ее поджидали злые пираты личностных проблем. И ревущие сороковые грусти, горечи, пустоты и стылого холода. Она никак не могла пробиться к экватору, хотя знала, что где-то он существует. Где-то есть тепло! Но оно всегда доставалось другим.
Так… Это ничего, что меня вдруг потянуло в морскую терминологию?..
Короче, однажды девочка упала в депрессию. Надолго. Не спасла ее внешняя жизненная суета, которой она пыталась протезировать пустоту внутри. Как от волка ни беги, он все равно догонит и будет есть.
Ей нужно было тогда сформировать новые нейронные связи, но слов таких девочка не знала, поэтому, будучи натурой деятельной, стала упорно думать и задавать вопросы миру: что же со всем этим делать? Стала потихоньку, шаг за шагом, расколдовывать себя, пользуясь тем, что на пути попадались прекрасные люди, умные советчики. Да еще некоторые способности у нее были, повезло: с самого детства девочку тянуло полечить кого-то, приложить руки. Поэтому к девочке все время подбегали всякие хромые собачки-кошечки, на шишки и больные места которых девочка клала руки, и животные замирали. «Давай я тебя полечу!» – говорила девочка маме. И та соглашалась, чтобы не спорить с ребенком, но голова у мамы вскоре и вправду проходила, утихали боли.
Вот такая была девочка, которую чуть не съели серые волки. С тех пор она многое поняла (хотя, возможно, не все). Переехала в город, который не верит слезам. В город перемен и больших возможностей. Родила от психопата двух детей и даже умудрилась выйти за него замуж. Многому научилась. Развелась. Переменила кучу занятий и профессий. Совершила массу глупостей. И, может быть, еще совершит.
Эта девочка – я.
Раненый целитель, как говорят в наших кругах.
Круги на воде
Бросишь в воду жизни камень поступка и наблюдаешь, как расходятся круги событий, задевая все больше и больше людей. Волновая динамика. Очень волнительная…
Если бы меня жизнь не била, я не стала бы той Кошкиной, к которой прилетают из Америки на один сеанс. Не ликвидировала бы бесплодие и не убирала женские болезни, причина коих в большинстве случаев лежит в области психосоматики. Не снимала б «венцов безбрачия», в которые не верю. В общем, если бы я не была травмирована ментально и физически, внутренняя сталь, которой я спасаю людей, не закалилась бы.
Так с чего же начнем? Наверное, с физической боли.
Эпизод номер один. Я всю жизнь занималась спортом, что к своим достоинствам отнести не могу: спорт не приносит здоровья, он не для того предназначен, спорт – для достижения рекордов, то есть пускания золотой пыли в глаза. Я занималась гимнастикой. Как результат – гиперподвижность позвонков шейного отдела и периодически накрывающие меня дикие головные боли. Причем, когда боль начиналась, ее уже невозможно было остановить – никакие обезболивающие не брали. «Скорая» приезжает, ничего сделать не может. МРТ шейного отдела ничего катастрофического не показывает. А я просто пластом лежала, хоть вой. Теперь же мне главное услышать первые звоночки этой боли, и я ее давлю на дальних подступах – до того, как спазмируется та мышца в шее, которая перекрывает кровоток. Но для этого
