Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
поднимая голову, недовольно и глухо ворчит.
Вздыхает, когда я перекидываю ногу через подоконник, прислоняюсь затылком к холодному откосу и зажигалкой, высекая огонь, щёлкаю.
— Не смотри укоризненно, жить гораздо вреднее, чем дымить, — я скашиваю глаза на него, бормочу неразборчиво, сквозь папиросу.
Но умная псина поймет.
Понимать друг друга мы научились неплохо.
— Кто выдумал, что во снах приходят покойники? И почему она не… — я сбиваюсь, отворачиваюсь, закрывая глаза, и затягиваюсь.
А дым разъедает.
Густой.
Почти сизый.
Он забивает лёгкие и болью даёт осознать, что дышать ещё… можно. Получается, даже если воспоминания, что никогда не приходят во снах, настигают наяву и дыхание от них перехватывает…
…перехватывает дыхание от злости.
Почти ярости.
Что разноцветна, как свет танцпола, где отжигает эта… эта.
Зараза.
Долбанутый Север по имени Квета.
Пластичная и ритмичная.
Гибкая.
И чувственная.
Бесчувственная ко взглядам, что раздевают или прожигают завистью и ненавистью. Уничтожают, но… Северу плевать, её глаза закрыты и жизнью она наслаждается.
— Не смотри, а то пар из ушей повалит, — Ник насмехается, подходит незаметно, протягивает стопку с зеленым пойлом, от которого разит водкой, и рядом на холодный металл перил он облокачивается, — мой фирменный и забористый. Что, с наступающим Новым годом?
— С Новым, — я цежу сердито, салютую не глядя, потому что оторвать взгляд от светлой шевелюры не получается.
Как и у остальных.
Все взгляды её.
Звезда, мать его, танцпола.
— Ветку можно использовать вместо рекламы, — Ник смеётся.
Дразнит.
И вздыхает, ловя мой испепеляющий взгляд, уже серьёзно:
— Дим, она взрослый человек.
Взрослый.
Но безбашенный.
И огребать неприятности умеет отлично, что одна, что в компании Даньки. Вот только моя дорогая сестрёнка, научившаяся находить приключения на задницу и все остальные части тела именно у своей подружки, сегодня с Лёнькой.
Он за ней проследит, ответит головой, поэтому можно не смотреть, как они веселятся, выплясывают, поглощённые друг другом и обмотанные мишурой, на том же танцполе что-то немыслимое.
Промежуточное между танго и танцем весёлых утят.
Ветка же…
— Просто признай, что жизнерадостность нашего цветка тебя бесит, поскольку твоей морде до жизнерадостности далеко, — Андрей появляется тоже незаметно, устраивается по другую сторону.
И на раскинутый внизу танцпол мы теперь взираем втроём.
Смотрим, как танцует Север.
Двигается слишком… свободно, легко и естественно, а от того соблазнительно. Сливается с ритмом, вырисовывает бёдрами восьмерки и руки вскидывает.
— С жизнерадостностью у меня всё хорошо, — я заверяю, приговариваю пойло Ника залпом, но зубовой скрежет правду выдаёт.
А огненное зелье не заглушает горечь.
Боль?
Нет, скорее обиду.
Которой вторит извечный вопрос: «Что ещё ей надо было?»
Впрочем, на сие Ира перед уходом ответила, объяснила, дождавшись меня с дежурства, доступно, что надо ей было нормальных отношений.
Совместных вечеров.
И нормированного рабочего графика, который не будет предусматривать звонков в третьем часу ночи, выходных на работе и внеплановых дежурств.
Вообще не будет дежурств.
И самой больницы.
Вот только от больницы я не откажусь, поэтому выбор она сделала за нас двоих и на опереженье.
Оставила меня с работой, которую я — «Не спорь, Дима, это правда, ты знаешь» — люблю больше, чем её, Иру, и ушла.
За три дня до Нового года.
В новый год с новой жизнью…
— Забей, Иркой больше, Иркой меньше, — Андрей советует великодушно, — Ир будет много. И все уйдут. Мы — хирурги, кобели, если верить нашей старшей, поэтому расслабься.
Прояви кобелиную натуру и за Квету, — что, правда, взрослая и даже не сестра, — волноваться перестань.
Хороший совет.
И я почти соглашаюсь ему последовать, возвращаюсь за стол, где ещё раз выслушиваю ободрения и узнаю, что Ирка сразу была мне не пара.
— Она мне никогда не нравилась, — Алиса уверяет пылко.
— Потому что сначала вещалась на Ника? А вешалки Ника тебе всегда не нравятся? — Андрей ехидничает, невинно и невзначай.
Шипит обиженно, когда получает мыском туфли по ноге.
Алиса же невозмутимо показывает ему язык.
— Детский сад через два поворота налево, — Ник сообщает меланхолично, перехватывает её, затаскивает к себе на колени и подбородок, не обращая внимания на угрозы, кладет Алисе на плечо.
Она же фыркает. Надувается обиженным хомяком, но уже через минуту тыкает Ника под рёбра и в сторону барной стойки кивает.
Там Снегурочка — судя по голубой шапке и двум тёмным косам — флейрингует бокалом и бутылкой, что взлетают, вращаются в воздухе, перехватываются непринужденно, чтобы снова взлететь и немыслимое па выписать.
И восхищённый свист вырывается невольно, а я приподнимаюсь, чтобы настоящий мастер-класс по флейрингу видеть лучше.
— Как тебе? — Ник за моей реакцией наблюдает внимательно, ухмыляется самодовольно.
— Кто это?
— Алёнка, — отвечает вместо него Алиса, что на устроенное шоу смотрит не менее восторженно. — Поверь, кофе она варит ещё круче. А её коктейли… Ник на неё молится.
— Ещё немного и соорудит алтарь, — Андрей фыркает.
Но без привычного цинизма.
А значит Снегурочка покорила и его чёрствую душу.
— Что? — моё удивление друг и коллега отбривает. — Она милая и, правда, толковая.
— Комплемент Андрюши — это вам не вруше, — Алиса напевает.
Смеётся.
И сама себя обрывает.
Вскакивает торопливо, и к перилам она кидается, перегибается через них почти пополам, а следом, оглянувшись на нас, взволнованно произносит:
— Ребят…
Не ребята — Квета.
Белоснежная шевелюра мелькает у самых дверей, исчезает, как мимолетное виденье. Слишком быстро, слишком поспешно, слишком резко.
И колкий страх, прошивая позвоночник, приходит быстро, опережает испуганные Алисины слова и собственное понимание:
— Вету уводят!
Уводят.
Голос Алисы ещё отдаётся болезненным эхом, а сердце пропускает удар, когда я уже расталкиваю всех, не обращаю внимания на возмущения и Ника, что выговаривает что-то сердито и властно, не слушаю.
Я скатываюсь вниз.
И Даньку с Лёнькой, пробивающихся сквозь всполошённую толпу, игнорирую.
Отмахиваюсь.
Выбегаю в холл, что пуст. И пустотой этой, тишиной и ярким светом дезориентирует, останавливает.
На миг, в который с холодной чёткостью получается заметить пару посетителей, прижавшихся к стене.
Охранника.
Сползшего по стеклянной двери.
И девушку рядом с ним, на коленях. Она расстёгивает его пиджак, прижимает руки к боку и пропитанной кровью рубашке.
— Они девушку поволокли к машине, — она сообщает с завидным хладнокровием.
Почти в спину.
Ибо в декабрьскую ночь я уже выбегаю.
Вижу Север, что брыкается, сопротивляется, молча и сосредоточенно, и на сотрясение воздуха силы она не тратит. Выкручивается и к зданию бросается, но… за волосы её хватают, вырывают белоснежные пряди вместе с болезненным всхлипом и к машине отбрасывают.
Не глядя.
И в хромированный бок монстроподобного джипа Север врезается, падает на утоптанный грязный снег, пытается встать,
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
