что даже нищий вашинский такого не оденет. Она ж деньги на шубу новую копила, в город собиралась ехать её покупать, а тут дорога дальняя случилась. Вот и ходила бедняга, от холода жалась, пока ты ей вещи не подогнал. — Картошечка с моих слов раскраснелся. Оно и понятно, похвала оно и скотине приятна, а тут жадный до неё человек. — И молодец, что сказал будто они ненужные, — иначе бы ни в жизнь не взяла. Вон, Серёга, думаешь не пытался ей одежду купить? Пытался!
— Да я ей тоже предлагала пуховик свой новый неношеный и так поносить, и в долг забрать, — не взяла, — подхватила Светочка.
— То-то и оно. Новое бы и не взяла. Не любит она людей обременять.
— Согласен. Я ей обувь хитростью всучил, — добавил Лев. — Наверное, за это мы её и любим. Валя редкой доброты человек, который больше заботится о других, чем о себе. Хотя я считаю ничего страшного бы не случилось, прими она помощь от друзей, но, раз таково её мнение, мы должны его уважать.
— Ой, лис! Вот, держи, уважитель, — всовываю Лёве два бокала и бутылку вина. — Ты единственный, кто умудрился ей хоть что-то всучить. Далеко пойдёшь!
— Далеко не собираюсь. Я уже на своём месте.
— И то верно. Светка, а ты чего стоишь? Тебе тоже чего всучить или сама возьмёшь? Слышишь, притихли? Значит, идти нам пора.
— Думаю, салатики травкой украсить нужно, — отвечает она, приглядываясь к тарелкам.
— Ты меньше думай, больше делай, — отвечаю ей. — Лёва, а ты иди уже ставь на стол и открывай!
— Картошечка, неси хлеб!
— Чего? — ко мне обернулись сразу все.
— Спрашиваю, кто картошечку с хлебом понесёт на стол.
— Я возьму, — вызывается картошечка.
— Степан, как хозяин, бери горячее, а мы со Светочкой салатики донесём.
Выходим и чуть не врезаемся в спину застывшего Льва. Тот пялится на премилую парочку. Валька Серёге ещё и голову на плечо положила. Идиллия прямо!
— А чего это вы тут обнимаетесь, а? — картошечка моя любопытная.
— Ага, такая милота! — умиляется Светочка. — Снова, что ли, встречаться вздумали, а нам не сказали? — делает вид, что надула губы.
— С милотой спорить не буду! Не начали, но это не значит, что я не могу обнять свою Валюшку. Валя, подтверди?
— Ага! — соглашается та, будто назло Лёве, я даже по его спине вижу, как он напрягся.
Эх, нравиться Лёве моя подруга, но не любит он её, — не любит! Точнее, любит как близкого человека, потерять боится, но не как желанную женщину, иначе бы сейчас себя иначе повёл и на нас не посмотрел.
Лёва проходит и садится по другую руку от Вали, начинает ухаживать сам, не обращая внимания на ухаживания Серёги.
Слежу за его глазами… А, может, и любит… да боится чувства в себе взращивать, пока Валька не определилась? Так-то пара из них идеальная выйдет, коли надумают. Подходит он подруге моей.
Взгляд падает за осторожно посматривающего на меня Судьбинушку, и он моментально занимает все мои мысли.
У меня к нему столько вопросов!
Слежу, куда сядет, и усаживаюсь рядом с ним.
Вот и свиделись!
Теперь пора нам познакомиться поближе!
Разговор идёт про какого-то Новенького, и этот разговор интересует Судьбинушку больше, чем мои вопросы к нему. В конце концов, мне уже самой хочется поглядеть на этого Новенького, который занял все мысли Судьбинушки, не оставив мне места. Интересно, что за фрукт такой? Нарассказывали про него такого, что впору кино про него снимать.
Вот экземпляр, так экземпляр. Выказываю свои интерес. Слово за слово и порешили, что на днях устроим мне с ним встречу. Узнаем, что хотим, да и ручку мне этот фрукт заодно позолотит. Оказывается, с подачи Лёвы клиент уже созрел, и сам со мной увидеться желает.
Глава 4
Степан
— Вот, а я что говорила! — обратилась ко мне цыганка, от внимания которой я не мог избавиться весь вечер. Я уже и на Валю жалобно смотрел и отсесть пытался, — безрезультатно. Лишь Лев несколько раз сжалившись над моими потугами, перетягивал внимание Модинки на себя. Удивительно, но даже к ней он нашёл подход. У Льва получается повернуть разговор так, чтобы она прислушивалась к его словам, я же, как ни пытался повторить и донести до неё свои мысли, фокус не удаётся, — она будто и не замечает, что я не предрасположен к знакомству.
— С моим появлением в твоей жизни всё на лад пошло! Кушай, давай, кушай! — Модинка навалила мне в тарелку смесь из голубцов и всех присутствующих на столе салатов, и со вздохом продолжила мной любоваться, облокотив голову на руки.
Я был голоден и не из привередливых, но от вида этой горы в моей тарелке начало подташнивать, поэтому я стараясь в неё не смотреть потянулся за рядом стоящей нарезкой. Не знаю, может и найдётся гурман, поедающий голубцы под шубой из оливье с салатом из морепродуктов. И это лишь то, что сверху выглядывает.
Написал сообщение Вале. Ответила, что пока Модинка интерес сама не потеряет, дёргаться бесполезно. Объяснила, что стоит ей вмешаться, та вовсе рогами упрётся и тогда уже речь о цыганских принципах и упрямстве пойдёт, а не простом интересе.
Еле дождался момента, когда гости засобирались домой. Настроение стремительно росло, особенно когда гости одеваться начали.
— Ну, где мне располагаться? — Спросила Модинка, и я даже не сразу понял, о чём она.
— В смысле, где?
— Ну, Валя с Сережей и так у друга живут, а у тебя вон какие хоромы пустуют!
— Модина, девочка, ты в столице. Здесь гостиниц немерено, — не грубил женщинам принципиально никогда, но здесь не выдержал. Как с такой по-другому?
— Так за гостиницу платить надо. Я лучше эти деньги тебе, вон, отдам, чтобы за новую квартиру заплатить.
— Откуда?! — неужели Валя успела взболтнуть, что я на мели, и скоро мне гораздо более скромное жильё снимать придётся.
— Знаю всё? Да и так понятно, что не по карману тебе сейчас такие хоромы, раз уволили. Но с милым рай и в шалаше! За меня не переживай! — подбадривает цыганка, а на меня паника накатывает. — Ничего, вдвоём хату попроще потянем! Да и накопления у меня кое-какие есть. — Похлопала она себя под грудью, показывая, где накопления.
— Я, это… Валь, забери её, а? — не выдерживаю и иду против советов Валюшки. Пульс уже в висках долбит. Всё, что угодно, лишь бы избавиться, иначе я за себя не ручаюсь, — избавлюсь собственноручно!
— А ты знаешь, что выгонять цыганку, если она к тебе с чистым
