рядом с вами, Захар Панталонович! Как нарушаете личную зону, так сразу. У меня так бывает!
— И давно у вас такой недуг?
— Хмм, дайте подумать, — продолжает паясничать девушка, не отводя взгляда от впереди идущей Лики. — С первой минуты знакомства.
— И снова ложь, Вероника. Грубая и наглая. А я так ненавижу, когда мне врут.
Молчит и только нервно лямки на рюкзаке дёргает, при этом рукав спортивки сползает, дразня крохотным элементом от татуировки.
— Правда?! Я не знала. Я о вас вообще ничего не знаю и знать не хочу. Вы бы шли к дочери, она очень скучала.
Манипуляторша хренова, знает, где моё больное место, и бьёт бессовестно. Не в моих правилах навязываться, когда тебя прямым текстом послали далеко-далёко.
— Обо мне много знать не надо. Знаете графа де Бомарше?
Девушка спотыкается об небольшой корень ели, торчащий на дорожке, и смотрит с сомнением в карих глазах. Я неожиданно вспоминаю, что у Ванильки были карие с золотыми крапинками, которые особенно ярко светились на пике возбуждения.
— Лично точно не встречалась, — хмыкает она. — Но не знать таких именитых личностей — это значит жить в глухом лесу.
— А меня, значит, не знаете?
Ника отрицательно качает головой.
— А должна? Вы его брат?
Ей отчего-то смешно, а мне вот от недавних воспоминаний совсем не весело.
— Братьев у графа нет. Сестра только.
Земляникина отводит взгляд обратно на дорожку, вроде как теряя интерес к теме нашей беседы.
— Я начальник охраны безопасности семьи де Бомарше. И раз вы меня не знаете, значит, я действительно хорошо работаю.
— Реально? Телохранитель самого графа? — искренне удивляется Вероника, снова осматривая меня сверху вниз, словно по каким-то признакам можно выявить и подтвердить полученную информацию. — Хотя… вполне вписываетесь в картину.
Хмурюсь, пытаясь понять, чего она там во мне такого вписывающегося рассмотрела.
— А вам, Вероника Андреевна, не жарко? — резко меняю тему, подмечая, что девушке, упакованной по самое горло, явно жарко.
— Нет. Люблю, когда тёпленько.
— До обморока от перегрева?
— Не дождетесь! — легко парирует девушка и ускоряет шаг. — Ванилопа, подожди меня. Кажется, у тебя шнурок на кроссовке развязался.
Дочка, которая обычно слушается только меня, сразу тормозит и ждёт няню, подскакивая на месте от бьющей в ней, как всегда, фонтаном энергии.
И это удивляет. Что такого делает Земляникина, не будучи в реальности нянькой, что моя малышка к ней прислушивается?!
Ванилопа! Она сама та самая Ванилопа, так как запах ванили я теперь могу отличить даже пьяным в стельку или лежащим в коме.
Отпускаю девушку, давая себе время расслабиться и включить сообразительные способности, за которые мне и платят на работе.
Дальше просто отдыхаю.
Лика с Никой, о чём-то увлечённо болтая, топают впереди меня. Дочка прекрасно знает тропку, ведущую к нашему лесному домику, так что я сейчас выступаю в роли охраны. И это снова странно, что малышка не виснет на мне как обезьянка с кучей вопросов обо всём на свете и в частности о только что увиденном.
Наверное, это хорошо, что она забывает все не по возрасту возложенные на неё невзгоды и учится смотреть на мир широко открытыми глазами. Но ревность колет моё сердце. Она же наконец-то последние полгода с хвостиком была только моя. Моя конфетка.
Никто не грозился её отобрать или лишить свиданий, которые приходилось и так выпрашивать, а правильнее выкупать. Платить за короткую встречу с собственным ребёнком — это было в порядке вещей у моей бывшей жены, матери Лики.
И я терпел, думая, что дочке с ней будет лучше. Идиот! Мой ребёнок тихо страдал от издевательств вечно недовольной матери. Наверное, если бы у Лены окончательно мозги не съехали и она не устроила бы тот путч с разгромлением квартиры и попыткой прирезать меня, я бы ещё долго жил в неведении о реальном и страхе забрать дочь себе.
— Папочка, смотри! Вокруг домика вырос дикий виноград, как ты и говорил, — разрывает тяжесть моих воспоминаний радостный голосок малышки.
Она рядом! И так будет всегда! И неважно, на что ради этого мне придётся пойти.
— Вижу. Надо будет попросить нашего садовника поухаживать за ним.
— Зачем? Мы с Никой сами будем. Да, Ники? — дёргает её улыбающуюся за ладонь, желая только положительного ответа. — Будем несколько раз в неделю приходить сюда. Мне тут очень нравится рисовать.
Земляникина бросает короткий взгляд на меня, так как, отвечая сейчас согласием, она вроде как соврёт ребёнку. Ведь у нас даже трудовой договор с ней не подписан, а тот составлен всего на месяц, а точнее, на оставшиеся три недели.
— Я никогда не ухаживала за такими растениями, поэтому сначала предлагаю в ближайшие недели с позволения твоего папы попробовать, а дальше будет видно.
Лика, довольная ответом, кивает и несётся в домик, сообщая, что должна сразу же зарисовать эту красоту.
Вероника остаётся на улице, осматриваясь вокруг.
— Очень красиво, — выдаёт девушка спустя пару секунд. — А вода в речке холодная?
— Сейчас да, летом в период жары теплеет. Любите купаться?
Бросает на меня подозрительный взгляд, будто я при её положительном ответе схвачу и сразу потащу оценить местную водичку.
— Нет. Не люблю, — подтверждает мои мысли и демонстративно застёгивает замок спортивки под самый подбородок. — Люблю, когда тепло.
— Значит, надо вас с Ликой на солнечный пляж Мальдив вывезти. Прогреетесь хоть на солнышке.
— Я не люблю пляжи. Там песок. Противный, — быстро ориентируется девушка, снова нервно вцепляясь в лямки рюкзака.
— Камни, значит. Вы случаем не змея? Они тоже в душе холодные, но любят свернуться в клубочек на горячем камушке.
— Да, как вы догадались, Захар Панталонович! Я — Анаконда, так что попрошу ко мне голодной ближе, чем на пару метров, не подходить.
— Ты и сейчас голодная? — начинаю звереть от ненавистного «Пантолоновича» и, скидывая рюкзак в траву, собираюсь нарушить это её личное пространство.
— Очень, — тут же брякает эта недокормленная змеюка, оглядываясь назад в сторону входа в домик.
Лику ждёт. В один шаг становлюсь рядом с ней, но не притрагиваюсь. Самому же будет хуже.
— Так давай я тебя покормлю.
— Нет. Тошнит, — тихо шипит как упомянутое создание и делает шаг от меня.
— Вероника, во второй раз со мной такое не пройдёт. Одноразовая акция, — сглатывая ком в горле, наклоняюсь к её уху.
Порция сладостного аромата тут же наполняет мой нос, заставляя прикрыть на секунду глаза. Бля, я никогда в жизни не хотел кого-нибудь трахнуть, просто почуяв определённый запах.
— Папа, смотри мои новые рисунки, — очень вовремя появляется дочка, заставляя меня отпрянуть в сторону от няни. — Я даже портрет
