при этом, совершенно очевидно, что его можно заставить что-то сделать, даже заставить делать, но не заставить любить. А что до родителей – я не знаю, их ослепила власть, деньги, алкоголь… Просто собственная глупость. Я ведь тоже оказалась в этой печальной ситуации, когда ты понимаешь слишком много, но ничего не можешь сделать, пока всего лишь учишься на младших курсах. Ты думаешь, ты самая несчастная на свете? Ну оглянись вокруг, перестань смотреть только на себя!
Я сидела и пыталась что-то сказать, что-то, что могло бы её успокоить, но мне это давалось с трудом. Мне хотелось взорваться, сказать: «Да что ты знаешь о проблемах, избалованная девчонка?!» Я слушала, слушала её эти жалобы и думала, как бы я хотела иметь её проблемы. Да тебя бы хоть на один грёбаный день в мои туфли… Мне казалось до слёз смешным, как человек жалуется на одиночество. А ты попробуй пожить как я – без повышенной стипендии одного из лучших университетов страны, без личного пространства, хоть и койко-места, но личного; пожить полностью финансово зависимой от отчима, который по пьяни может размазать тебя об стенку, как муху, чествуя свою победу – моё бессилие. Ты думаешь, тебя никто не слышит? Да кому ты нужна?! Никому. Ни ты, ни я. Никому не нужны.
Часть 2
Глава 1. Теоретическая механика
Я сидела в комнате одна и смотрела в стену. Тихо. Соседки приедут через пару дней, перед самым началом учёбы. А я что?
Когда у тебя ничего нет – тебе ничего не нужно. Так я оправдываю то, что мне не хватает посуды. Стипендия. Надбавки. С повышенной было хорошо, хватало, но посуду купить не смогла, а я хотела бы, чтобы чашки было хотя бы две. Я посмотрела на купюры. Это всё. Зря я поехала домой, зря. Зачем? Дорого обошлось. Проверила полки. Гречка. Я ненавижу гречку. Ничего, через неделю должна прийти стипендия. Больше всего я бы хотела поесть дыню.
Я сидела в комнате одна и смотрела в стену. Книги мёртвым грузом стояли на полке, а по ним ползали тараканы. Я обмазала полку мелом, и теперь она вся была усыпана белыми следами маленьких ножек, исходивших мои книги вдоль и поперёк. В тишине я слышу тяжёлый топот голодных насекомых, готовых открыть охоту даже на меня. Я залила всю комнату дихлофосом, и топот усилился. Я встала посреди комнаты, беспрестанно оглядываясь, чтобы ни одна мерзкая тварь не заползла на меня. За лето их тут развелось так много! Надеюсь, это поможет. Сколько ещё ждать? Как спать в отравленном воздухе? Я наблюдала, как стены и потолок наполняются дрожащими в агонии тараканами, которые сваливались на пол, издавая характерный звук, когда их панцирь ударялся о линолеум. Мои лёгкие пропитывались едким паром. В горле начало чесаться, а кожа, особенно на руках, стала гореть. Раздался стук в дверь. Тук-тук-тук. Я проверила местность на наличие тараканов и осторожно прокралась к двери.
– Мила-ана-а. Ты тут? Мила-а-ана-а.
Я открыла дверь.
– Дима?
– При-вет! А хочешь блинчики?
– Чего?
– Ну, блинчики, – Дима очертил в воздухе круг и улыбнулся. Я всё ещё не понимала, реально ли это, или же я просто надышалась дихлофосом? Я согласилась.
В крошечной комнате на двухъярусной кровати, как воробьи на проводах, сидели Ян и Антон.
– Привет, – словно не замечая меня, Антон махнул рукой в мою сторону. Я молча махнула в ответ и улыбнулась, поджав губы.
– Будешь с нами смотреть аниме? – спросил Ян.
Я подумала, что ненавижу аниме и сказала:
– Да, почему бы и нет, давайте.
– А мы знали, что ты согласишься, – Ян улыбнулся, подняв брови так, словно только что одержал блестящую победу в доказательстве теоремы, и с видом «ну я же знал», выудил из-за кровати бутылку Bud, – а это тебе.
– Серьёзно?
– Пф, говорю же, знал, – он снова сыграл в знатока, и я рассмеялась.
– Ну чего ты стоишь, садись, – Дима махнул на кровать.
Мы вчетвером уселись на первом этаже, поставили ноутбук на стол, и стали смотреть мультфильм. Аниме было дурацкое, пиво – дешёвое, но я была счастлива. Я не знаю, почему, но я была счастлива.
– Так, а почему ты не пришла к нам? – спросил Дима, когда я рассказала, что почти всё время сижу в общаге одна, и это бывает грустно, – Мы бы с радостью провели с тобой время!
– Ну… потому что я девочка? Ну, это было бы странно, разве нет? – я развела руками.
– Ну хорошо, а почему ты не дружишь с другими девочками?
– Тая и Соня меня ненавидят, а другие сбились в кучку и… ну, я как-то раз пыталась с ними разговаривать, но им, кажется, не особо нужна компания, да и вообще, мне ещё со школы не нравятся эти стайки…
– Да я не думаю, что они тебя ненавидят.
Я рассказала про случай с Таей.
– Хоть мы и условно помирились, она всё время проводит с каким-то парнем, и других знакомств, кажется, ей не нужно. А Соню ненавижу я, потому что она отвратительная.
– Ой, да, от неё так пахнет на лекциях… – Ян поморщился.
– Ха! Там есть одна, такая, в кожаной мини-юбке! – оживился Антон.
– Бр-р, – Диму передёрнуло, – не напоминай, я с ней в одной группе по английскому, – Антон ехидно засмеялся.
Эту девушку, её звали Маша, и её трудно было не заметить. Она красила глаза ярко-розовыми тенями, носила короткие кожаные юбки и колготки в сеточку. Но главным атрибутом её неповторимого яркого образа было вечно понурое выражение лица, неожиданные реакции в диалогах и вообще – довольно странное поведение. Она общалась в основном с какими-то страшекурсниками и даже аспирантами, обсуждала с ними сплетни из различных лабораторий университета, о существовании которых я даже и не знала, а с нашего курса общалась только со своей соседкой по комнате, Дашей, которая ходила за ней везде следом, и про неё в целом было известно ещё меньше. В интернет она каждые выходные выкладывала огромное количество фотографий с каких-то тусовок с какими-то людьми, которых в университете я никогда не видела. В общем, у них была какая-то своя замечательная и очень весёлая жизнь с модными тусовками, алкоголем, барами, концертами и так далее, и кто-то вроде меня их интересовал только когда нужно было скатать домашку.
– А она права! – после долгого молчания Ян вернулся в беседу, – Мы, на самом деле, много раз хотели позвать тебя гулять с нами, но как-то… –
