для многих старых врагов находил слова примирения, ослаблявших древнюю вражду и решения давних споров, поражающие справедливостью — так что бушевавшие столетиями междоусобицы затихали сами, давая отдых удобренным кровью землям демонов. Крестьяне и горожане, измученные непосильными налогами жадных даймё, прежде, чтобы прокормить свою семью, продававшие себя солдатами в армии, что служили не для сбережения мира, а лишь для раздоров и неуместной гордости хозяев, вернулись на поля и заводы, которым больше не угрожали налёты разбойников-самураев, понявших, что труд за плугом выгоднее меча. Реформы микадо улучшали жизнь, и благосостояние простого народа, успокаивали разногласия меж древними и благородными родами, позволяли получать больший доход с владений — и, наслаждаясь спокойной эпохой строительства великих городов и прекрасных дворцов, всё больше погрязая в роскоши и безделии, род Цукимура ослабил своё влияние на решения Императора. За дарованные богатства, можно было смотреть сквозь пальцы и на остальные странности, не замечая, кого, на самом деле, дало роду Явара разгневанное их грехами Провидение, за блеском злата и леностью, забывая приемы стрельбы и обращения с мечом.
Император ликвидировал последние крохи недовольства на Пороге Удачи — планете ракшасов, горестной для Первой династии, где тысячу лет царил раздор — решив его раз и навсегда мечом и своей властью, внушив уважение к имени Императора даже последним дикарям, а, когда подрос единственный сын (а как ему хотелось иметь ещё!), принц Итиро (будущий отец Аюты) — отправил его завоёвывать Даэну — тёмную и холодную планету суккуб, третью и последнюю в их звёздной системе, дабы расширить до возможных пределов границы Империи. Сына — потому как высший защитник от божественного гнева не имел права проливать кровь пред ликом Небесной Богини, и поэтому обязанность ведения войн издавна лежала на плечах принцев и Канцлера.
При Сабуро мощь Империи впервые после завоевания призраками достигла таких границ, что микадо в первый раз за тысячелетие самолично объявил войну, почувствовав себя в силах завершить покорение системы, и завоевать последнюю из трёх планет — Даэну. В первый раз Явара с момента основания династии сами возглавили войско, и, конечно же, последний канцлер Хасики Цукимура вместе с двумя сыновьями, ничего не подозревая, присоединился к армии принца, надеясь на богатую долю добычи и неувядаемую славу. Разве могли сильные лишь женскими чарами суккубы, населявшие эту планету, оказать сопротивление демонам Разрушения?
Но всё пошло хуже, даже чем ожидал дед-император. Армия демонов, восемьсот лет переживавшая раздор и бесчестие, совсем разучилась сражаться под рукой одного полководца, и, несмотря на отвагу отдельных героев, потеряла за всю кампанию половину общей численности. И это с кем — с суккубами, слабыми женщинами, прославившимися на всю Вселенную подвигами на брачном ложе, а не на ратном поле! В первую же неделю погибли оба сына канцлера вместе с львиной долей армии, попавшей в засаду темных искусительниц! Это было возмутительно, но даже слабейшая армия Вселенной отказалась покоряться воле Императора, предпочитая свободу — служению.
Но, Принц Итиро, авансом прозванный дома «Завоевателем», скрипя зубами, учился на своих ошибках, и, как результат — за пять лет войны всё-таки завоевал проклятую Даэну! Коварные, и внезапно проявившие недюжинный военный талант суккубы, были, наконец, повержены и принуждены к покорности, признав божественность Императора, и перейдя под его руку, а принадлежавшие им земли и богатства были разделены меж микадо и благородными родами, показавшими наибольшую доблесть.
В это время на всю Империю вновь прозвучало имя канцлера Цукимура. Но отнюдь не так, как бы Канцлеру этого хотелось. Убитый горем от потери сыновей, Хасики Цукимура всю кампанию служил деталью обоза, без дела только мешаясь действующей армии. Его уважали и не обвиняли в неудачах, понимая, что горе от такой потери вровень тяжело как для праведников, так и негодяев. Но, когда, после победы, на дележе добычи, Цукимура потребовали себе большую долю, чем прославленные герои, даже последние друзья отвернулись от них, и в анналы истории впервые было записано истинное прозвище Цукимура — «Канцлеры-Трусы»! Императору и герою-принцу даже не пришлось прикладывать к этому руку. Чашу позора Цукимура выбрали и испили сами — ведь каждая семья, прямо или косвенно знала о его поведении во время войны, так как не было на обеих планетах ни одного дома, который не скорбел бы о сыне, брате, муже, или отце! И какие бы пережитые горести род канцлера не приводил в своё оправдание — любая семья Империи могла перечислить в сто раз больший счёт. Никто больше не хотел подчиняться приказам канцлера и его сторонников, а Императора и Наследного Принца, отца Аюты стали чтить наравне с героями Первой Династии. Тут ещё, от суккуб, хлынувших рабынями, служанками, наложницами и куртизанкам в зенаны и бордели Империи, всплыли нелицеприятные подробности позорной смерти сыновей и гибели доверенного им войска... так, что, когда на покорённой Даэне вспыхнуло восстание, Канцлер был единственный, кто обрадовался ему, как возможности «спасти лицо». Но они не знали, насколько мстительна судьба к злокозненным грешникам...
К тому времени, за бесчисленные грехи, род Цукимура уже утратил полководческий талант, когда-то возвысивший его, но для того, чтобы воздаяние Кармы свершилось неотвратимо, Провидением ему была дарована удача, на которой он истощил свой запас чаши благодеяний. И чаша воздаяния не замедлила переполниться. Хасики не жалел живой силы, устраивая такие мясорубки, при памяти которых в ужасе седели, казалось бы, ко всему привычные, ветераны Вторжения. И своей рукой отправил на верную смерть неисчислимое число верных ему сторонников.
Население, напуганное такой жестокостью, вскоре перестало поддерживать повстанцев. Это был настоящий успех Цукимура, он даже оплатил во всех храмах торжественные молебны, когда лидер восставших согласилась на переговоры... И они стали поминальными, когда на этих переговорах канцлер скоропостижно скончался, по слухам — в сладких объятиях страстного суккуба, а, по словам завистливых клеветников — смертью собаки, одурманенный зельем из золотой хатаки...
Так жестоко, руками врагов, отомстил Сабуро Явара за века унижений рода, за смерть родного брата. Ропот поднялся по всей Империи, но Император скинул обманувшую врагов маску «чудака», и железной рукой задушил несогласные голоса. Обнажились и налились кровью мечи на самом Крае Последнего Рассвета, и крылья Императорских Гвардейцев распахнулись уже не над медными зиккуратами Даэны, а над крышами золотых дворцов знати, неся бурю клинков непокорным, и не знающим своего места. Дымы пожаров затмили восходы и закаты яростной богини Аматэрасу, в тот год напомнившей, чей гнев на самом деле воплощает Божественный
