глубже,
Не чиста вода,
Кто-то похвалялся дружбой
Сам кулак держал.
Нет людей, одни лишь судьи,
Разберут на хлам,
Всё до мелочей обсудят,
И идут во храм.
Но в лохмотьях индевелых,
Да под вой пурги,
Вновь иду дорогой смелых,
Ни видать ни зги.
Мороз
Снег сугробами в голой степи,
Табуны ветров под уздцы б,
Подгоняет убийца-мороз в пути,
Заставляя вперёд идти.
Он крепчает, он жив, он не спит,
Властелин тех земель, он концы
У дорог завязал в тугие узлы,
Заметая назад все пути.
Мёртвый шёпот над степью стоит,
Шелест дикой разрыв-травы,
Вырывает убийца-мороз из груди
Душу выдохом, тянет ввысь.
Снег сугробами в мёртвой степи.
Жив ли кто, или нет, отзовись,
Записал мороз имена в свой помин
И хрипел до утра — «Аминь.»
Холодна у пруда вода
До мурашек вода в пруду холодна,
И до судорог сводит ноги,
Но пройду я пешком до самого дна,
В омут с тиной ведут дороги.
Я смирилась, тебя уже нет со мной,
Не коснёшься меня нежным взглядом,
Пусть сомкнется вода пруда надо мной,
Уйти вниз с головою я рада.
Я уже по пояс в холодной воде,
Что-то скажет мне голос небесный?
Жду я зря. Только ясно вижу теперь,
Не отпустит вода, держат бесы.
Грудь сковали холодной воды тиски,
Бьётся сердце раненой птицей,
Лес во мраке и берег, уже не видны
И туман рядом тенью ложиться.
Я покорна судьбе, моя чаша полна,
Вот по плечи стою я без страха,
Зря пугает меня грязной рябью вода,
Что мне омут, что кара, что плаха.
Запах вод смешался с едкой травой,
И на плечи набросили тину,
Песню скорби поёт ангел мой надо мной,
Знает, скоро я землю покину.
Тишина огласилась криком совы,
Шорох с леса, по берегу бродит,
Бледным светом лучи заструились с луны
Ведут в даль и всё глубже заводят.
Шаг, на шее сомкнулись струи воды,
Как рукой зажимая холодной,
Я невестой не стала тебе, увы,
Повенчаюсь со смертью голодной.
Ты гуляешь в лугах с невестой другой,
И играя, за косы ловишь,
Но недолго осталось гулять, дорогой,
Скоро смерть и тебя, наотмашь.
Расскажи мне, луна, про мою судьбу,
Кончен путь или я воскресну?
Посмотри, вниз звезда, на неё я могу
Загадать. Хотя всё бесполезно.
Шаг один и сомкнулась кругами вода,
Разошлись круги, зеркалом встали,
Безразлично всё так же светит луна,
Холодна вода — цвета стали.
Покачнулась ночь, звёзды пали вниз,
И росою по травам скользким,
Смех русалочий, тихий всплеск воды,
На ундину одну стало больше.
Три ночи (по повести Н. В. Гоголя)
— «Посиди ты, сынку, возле дочки моей,
Почитай ей молитвы у гроба,
То просила она перед смертью своей,
Не пойму только, как ты знаком ей.
Я тебя отпущу после трёх ночей,
Награжу, моё слово крепко,
Ну, философ иди, приступай скорей,
Как же смерть молодых нелепа.»
Хутор, церковь затихли, во мраке стоят,
Он спокойно молитвы читает,
И слезой оплывая свечи ярко горят,
Но беду всё же он ожидает.
На покойницу мельком хотел посмотреть,
Но увидев её, он вздрогнул,
И узнал, это он ей помог умереть,
Этой ведьме своим святым словом.
Рассказать он не сможет эту тайну из тайн,
Пусть сомкнутся уста в безмолвье,
Он поможет душе перейти через край,
Станет чистой душа и спокойной.
Чу, взлетела с угла летучая мышь,
А за нею и чертей наплывы,
Он рисует вокруг себя мелом круги,
И читает, читает молитвы.
На рассвете запел песню солнца петух,
В миг исчезли все страхи и тени,
Только он поседел и состарился вдруг,
С церкви вышел, упал на колени.
Ночь вторая, рисует он мелом круги,
И читает молитвы усердней,
Только черти заполнили церкви углы,
И покойница встала с постели.
Вновь победную песню запел страж-петух,
Солнце первым лучом звёзды стёрла,
Бормоча от испуга молитвы все вслух,
Он упал на траву, распростёрся.
Ночь последняя, силою в церковь ввели,
Двери заперты, гроб под иконой,
Вновь рисует он возле себя круги,
И молитвы читает с поклоном.
Затрещала церквушка, пошла ходуном,
То покойница криком взывает,
Поналезли в церквушку черти битком,
Самый страшный их чёрт возглавляет.
— «Покажи мне его — Ведьма криком кричит, -
Вию веки скорей поднимите,»
Воздух в церкви вдруг стал смрадно-ядовит,
— «Вот он, — Голос загробный, — Смотрите.»
Солнце пишет лучами молитвы вязь -
По церквушке посланье божье,
Запечатала в ней всю нечистую грязь,
Сверху крест водрузив надёжный.
Затерялась церквушка в дебрях лесных,
Заросла бездорожьем дорога,
Но оттуда ночами часто слышится крик:
— «Помолись за меня, ради Бога.»
Эстрапад
Закрой глаза, иди ко мне в ночи,
Дрожа юнцом от сладости желаний,
А в церкви уж погасли все свечИ,
Вода святая как вино, я пью без содроганий.
Я слышу ночь, и ею полон мир,
Крест не спасёт тебя от губ, моих лобзаний,
Раз оступившись, мою веру примешь ты.
В глазах зелёных позабудешь все страданья.
Я шла к тебе за путеводною звездой,
Смотри, коростой до костИ покрыты ноги,
Из века прошлого, дорогою кривой,
Спираль раскручивая шла из бездн глубоких.
Из уст твоих молитвы горячи,
Но из моих — заклятья льются лавой,
Пусть в этой жизни ты душой как будто чист,
Но в прошлой ты играл мной как забавой.
Под рёв толпы на эстрапад поднял,
Ломая руки мне, раскачивал качели,
То поднимая вверх, то резко вниз ронял,
Удары палками, плевки толпы в меня летели.
Зря чистою была и верила в людей,
Коварство, зависть их не знает меры,
Решив, что красоту просила у чертей,
Колдуньей нарекли, рабы всех суеверий.
Порывы ветра разметали медь волос,
Пожаром окружили пряди тело,
То вверх, то вниз раскачивался трос,
А боль молитвой в теле, в голове звенела:
— Безумная толпа. Кому ты веришь Бог?
Окинь всевидящим и милосердным взором,
Должны у всех людей быть состраданье и любовь,
За что меня на дыбу — приговором?
Признай мою безвинность помыслов и слов,
Ничем себя не запятнала я вовеки,
Прошу тебя, мой Бог, благослови на сон,
Чего ты ждёшь, я недостойна разве смерти?
Изломанное тело полетело вниз,
Земли коснулось и взлетело в небо,
Туманя разум с болью мысли понеслись,
Проклятия всему и вера пеплом из души слетела.
Хоть тело терпит, но душа уже не молится, кричит:
— За избавленья я отдам любую цену!
Мой падший ангел миражом за мной висит,
Поставил на душе печать и бесы празднует победу.
Стоял