— Чудовище? Он так и сказал? Не разбойник, не убийца? — вмешалась в разговор и так слишком долго молчавшая Афранья.
— В том-то и дело, что именно чудовище. Запомнил только светившиеся синим глаза, — она вздохнула. — Ну, не переживайте, скоро у него это пройдет.
И именно после этих слов по зданию пролетел детский плач, громкий, ужасный, похожий на вой раненого зверя.
— Прошу прощения, мне надо посмотреть, что произошло, — пробормотала смущенная смотрительница и покинула столовую.
— А вы верите, что он чудовище видел? — спросила Ниира прижавшихся к ней детей.
— Угу! Альди плакса, но не врун, — кивнул вихрастый рыжий мальчишка с детской непосредственностью. — И из дома не выходит. Даже днем!
Плач не прекращался, дети нервничали, и Ниира с Афраньей ушли.
— Какой кошмар! Как ты думаешь, что это за чудовище было? — спросила Афранья, когда карета тронулась.
— Мы в Лотгаре, а не в хаанате. Какие чудовища здесь, у нас? Быть того не может!
— Но вообще-то страшно. Может, заедем в Догир и помолимся?
Ниира кивнула, Афранья отдала приказ кучеру, и вскоре они оказались у нового Догира.
— А ведь сейчас тут сам кардинал исповедует, — протянула Афранья. — Поедем в другой?
— Отчего же? Мы же просто помолиться прибыли, — пожала плечами баронета, выбираясь из кареты и привычно опираясь на зонт. — Хотя, если честно, я была бы не прочь взглянуть на кардинала вблизи. Если об этом узнают у меня дома, будут завидовать.
Афранья покровительственно улыбнулась подруге, и они вместе вошли в Догир, надев перчатки. Возле алтарной стояли постаменты с подсвечниками, и мимо них ходили монахи, подчищавшие воск или же ставившие заказанные кем-то свечи. Взяв по свече, девушки поставили их и прикрыли глаза, вознося молитвы.
Ниира закончила быстрее Афраньи, которая наверняка даже в мыслях тараторила, стараясь как можно больше всего уложить в одну молитву. Баронета обвела взглядом огромное, холодное помещение, тени монахов у стен… И совершенно не заметила, когда открылась алтарная.
— Не должен ли я указать вам путь?
Мягкий голос обнял душным одеялом, а сбоку, совсем рядом, возникло лицо первосвященника. Ниира покачнулась, и хрупкая рукоять зонта из резной кости брызнула осколками. Упасть не дал поймавший ее первосвященник, но девушка тут же отпрянула от него.
— Вам плохо?
— Ниира! — раздалось одновременно с двух сторон.
Баронета качнула головой, отступая еще на шаг от первосвященника.
— Простите. Я задумалась, а это, — она посмотрела на лежавший у ног зонт, — лишь досадная случайность.
— Ваша рука, — первосвященник указал на нее, и Ниира перевела взгляд.
На белой перчатке проступили капли крови.
— Идите за мной. Не стоит оставлять раны без должного внимания.
Афранья, сверкая глазами, подтолкнула подругу идти за первосвященником. В темном коридоре пристройки, куда вела дверь, горели свечи.
— Нам не туда, — позвал ее мужчина, когда Ниира чуть не свернула к первой двери. — Сэф не будет рад прерванной исповеди.
Девушка покраснела, опустив взгляд на мягко сверкавший мозаичный пол. Первосвященник отвел ее в другую комнату, являвшуюся неким подобием кладовки. На полках лежали свитки и перья, запасы свечей, стояли какие-то разнообразные по цвету и форме стеклянные баночки. Первосвященник взял несколько, нашел какую-то тряпицу, после чего прислушался и улыбнулся:
— Нам повезло, исповедь закончилась.
Ниире пришлось разворачиваться в тесном помещении и выходить следом за служителем, чтобы в коридоре мгновенно поклониться кардиналу.
— Сэф, позволите помочь этой девушке? Она поранилась в нашем Догире…
Ниира выпрямилась, чуть повернув руку, ровно настолько, чтобы кардинал увидел пару кровавых пятнышек на перчатках. И, как ни странно, вблизи кардинал выглядел еще благообразнее, чем издалека. Или же в том виноват теплый свет в помещении?
— Дитя, надо быть осторожнее. Заходите.
Комната освещалась не в пример лучше кладовки. Первосвященник поставил баночки на стол, кардинал сел в кресло, наблюдая, как тот смочил тряпицу чем-то остро пахшим из одной склянки, а после быстро протер девичью ладонь.
— Как так получилось? — спросил кардинал.
— Я слишком сильно сжала рукоять зонта, — ответила она и покраснела.
Первосвященник же открыл другую баночку, откуда зачерпнул медового цвета мази, которую стал аккуратно и нежно втирать в дрожавшую ладонь. И то и дело пальцы нечаянно соскальзывали на запястье, под кружевные манжеты…
— Что же тебя так напугало?
— Сэф, я просто задумалась. Знаете, в стенах Догиров так и тянет подумать над вечным, над карой за грехи.
— Ты слишком юна для таких мыслей, — кардинал мягко улыбнулся, совершенно по-отечески, и не ответить ему тем же было невозможно. — Что мог сотворить ребенок, подобный тебе?
Губы баронеты беззвучно шевельнулись, и именно в этот момент пальцы первосвященника опять скользнули на запястье. Ниира отвернулась от кардинала.
— Благодарю, лао, — произнесла она, мягко забирая свою руку из чужой хватки. — Благодарю, сэф, — поклонилась кардиналу. — Думаю, подруга уже заждалась меня.
И, дождавшись кивка кардинала, покинула помещение, а затем и алтарную, чтобы угодить точно в объятия Афраньи.
— Всё в порядке, — успокоила она подругу. — По домам? У меня что-то болит нога. Что? Нет, я найму экипаж. Ты же за городом живешь, да?
Получив очередное приглашение в гости, Ниира улыбнулась и попрощалась. В сумочке, что висела на запястье, были последние серебрушки, которых хватило бы два раза проехаться на двуколке.
Душный воздух намекал, что ливню — быть. Придерживая выданную первосвященником тряпицу, смоченную лекарством, Ниира тряслась в двуколке, поглядывая на дорогу. Мосты, широкие и узкие улицы, каменные дома с острыми крышами наполняла спешка, суета, крики — город, казалось, сходил с ума, предчувствуя бурю. На горизонте мелькали всполохи молний, духота становилась невыносимой. Она поправила воротничок платья, хотя с радостью бы избавилась и от него, и от корсета. Волосы выбились из пучка и прилипли к вискам, а ладонь всё еще неприятно ныла. Двуколка тряслась и тряслась, изредка попадая колесом в лужу, и тогда мелкие крапинки грязи оседали на рукаве. Извозчик то и дело свистел кнутом, поскольку старая кляча едва тащилась, собирая за собой пробку. Ярче засверкали молнии, послышались тихие раскаты грома. Двуколку тряхнуло, и девушка в последний момент успела вцепиться в борт, чтобы не вылететь на дорогу. Извозчик выругался и спрыгнул на землю.
— Колесо сломалось, — проскрипел он не хуже своего экипажа. — Придется чинить.
