Она отрицательно затрясла головой. Не хотела умирать. Тем более, не хотела умирать так жутко.
Страх и ужас. Последние чувства. Нехорошо. Пусть на том свете, если он есть, Майя вспомнит последний миг жизни не только как самый худший.
– А знаешь… – Я впился жестким поцелуем в дрогнувшие и тут же расслабившиеся губы.
Царевна все поняла и ответила. Поплыл окружающий мир, свернувшись в трубочку. С одной стороны трубочку подожгли, со второй намочили. Сквозь трубочку плюнули косточкой, попали в мозг. В ушах зазвенело. В страхе смерти и желании жизни закрылись глаза, щеки в ладонях превратились в жидкий огонь.
Влажный сочный рот оказался безумно вкусным. И невероятно сладким.
– Кажется, там кто-то есть, – раздалось внизу громко и отчетливо.
– Где?
– Вон, двое. Они целуются!
– Кто?! – Я узнал голос Варвары. – Я видела рубашку и штаны, здесь должна быть только кто-то из девочек.
– Но их двое!
– Смотрите, там уголок гнука торчит!
– А-ааа!!! – в тот же миг разнеслось по лесу.
Подхватывая вещи, которые принесли с собой, раздетые ученицы прыснули во все стороны.
Оторвавшись друг от друга, мы с Майей обалдело глядели, как внизу мелькали спины, ноги, пятки. На секунду установилась тишина.
– Слезайте, голубки, – раздался чуть сбоку голос Варвары, с интересом разглядывавшей наше логово.
– У вас есть голуби? – удивленно шепнул я случайной сообщнице.
– Кто это?
– Что-то из разряда нерезиновых индейцев. Забудь.
Майя спустилась первой. Я подхватил забытую ею рубаху и, прыгая с ветки на ветку, тоже быстро соскочил вниз.
Нас насмешливо оглядела ничего не стеснявшаяся Варвара, одевавшаяся прямо под деревом.
– Хороши. Майя в Чапиной рубашке, и только юбка на Чапе, за которым так любопытно наблюдать, когда он слазит с высокого дерева. Вы почему в таком виде?
Покрасневшая до кончиков волос Майя открыла рот, я перебил:
– А вы почему в таком виде?
Начальственный тон подействовал. Варвара вспомнила о временно установленной субординации.
– Вечером с запада на восток прошло трое рыкцарей, – сообщила Варвара. – Утром они возвращались с востока по склону горы – той дорогой, которой вчера пришли мы. В то же время еще несколько разбойников показались на западе, тоже высоко, путь нам оставался только вниз. Мы увидели ваш сигнал. Я подумала: рыкцари ищут девочек, а человолков боятся. Почему не пустить пыль в глаза?
– Умница! – воскликнул я.
– Вообще-то, идея про стаю была моя, – раздалось сбоку.
К нам потихоньку подтягивались ученицы, принявшие обычный цивилизованный вид. Некоторые смущенно опускали лица, другие, наоборот, глядели с вызовом.
Царевна, чью мысль присвоила Варвара, смотрела укоризненно. Прямой взгляд был смел и говорил о решимости всегда стоять на страже справедливости. Не склонное к полноте тело прекрасно уживалось с пухлыми щечками, которые не ввалились даже в плену. Отчекрыженное ножом каре темных волос заканчивалось чуть ниже ушей. Молодец. Не все рискнули в плену драгоценными локонами, продолжая мучиться с ними.
– Амалия, авторство не важно, – отмахнулась Варвара. – Мы сделали это!
– Молодец, Амалия, – восстановил я справедливость. – Побольше бы таких идей. Может, придумаешь, как в полевых условиях вылечить перелом?
– Какой перелом? – напряглась Варвара. – У кого?
– Здесь апельсины! – донесся ликующий вопль.
Кто-то нашел оставленное мной и недоеденное Майей.
– Поделите на всех и ешьте, – крикнул я в ту сторону. Потом к Варваре: – Кристина то ли подвернула, то ли сломала ногу.
Она обернулась к ученицам:
– Готовы? Выдвигаемся!
Кажется, у меня забирают лидерство. С одной стороны это хорошо, меньше ответственности мне, больше соответствия местным традициям. С другой – мой опыт выживания в полевой жизни на порядок превышал опыт царевен.
– Издали мы выглядели настоящей стаей, – продолжила Варвара хвастаться подвигами. – Передвигались на четвереньках.
Она продемонстрировала мне расцарапанные грязные ладони. То же самое сделали еще несколько учениц. Все были в восторге от удачно закончившегося приключения.
– Одежду несли в свертках, прижимая одной рукой. Было сложно, – гордо продолжала Варвара. – Но мы справились. Увидев стаю на марше, рыкцари отступили.
– С человолками никто не связывается, – подтвердил я.
– На что мы и рассчитывали.
Довольная Варвара бодро вышагивала рядом со мной, иногда подгоняя остальных начальственным криком. Некогда на ум пришло сравнение царевны Дарьиной с быстроходным фрегатом, равно готовым сразиться с вооруженным до зубов линкором и броситься от него наутек, но никогда не дать спуску ни одном суденышку, более мелкому, чем сама. Ничего не поменялось. Кроме взгляда. Покровительственно-колючий раньше, теперь у Варвары он стал вдумчиво-осторожным, примеривающимся, прощупывающим. Сейчас он был ироничным, в очередной раз упав на мою голую грудь. Губы ехидно растянулись:
– Как же получилось, что Майя уснула без штанов, а проснулась в твоей рубахе?
Майя шла сзади, но все слышала:
– Мы думали, что настал последний миг жизни!
– Извиняемся, что заметили вас слишком рано, – съязвила Варвара. – Нужно было дать еще часик.
– Ты все понимаешь не так!
– Какая разница, как я понимаю? Не оправдывайся.
– Да, Майя, – серьезно поддержал я. – Никогда не оправдывайся. Не унижай себя. Пусть думают, что хотят. Мы-то с тобой знаем правду.
Майя вздернула носик и величественно понесла его, глядя на подруг свысока, и теперь на нее смотрели уже не жалостливо, как на предмет придирок Варвары, а завистливо. Правильно говорят: счастье – внутри нас. Чтобы жить и радоваться, нужно всего две вещи: во-первых, жить, во-вторых, радоваться. Ферштейн?
Меня догнала Амалия:
– Когда мы сможем помыться?
– Через час, – пообещал я.
– Алле хвала!
Новость разбежалась по ученицам, как жир по бульону. Скорость хода увеличилась, будто ежиков пнули, и вместо утомительно унылого переставления ножек они перешли на качение (или как правильно называется передвижение шариков по поверхности?). Вскоре я несся навстречу Антонине и приподнявшейся на локтях Кристине, выглядывавшей из листвяного убежища.
– Как вы тут?
– Без происшествий.
Варвара и Амалия присели перед вытянутой ногой Кристины. Штанину подняли, насколько позволила ткань, ступню, лодыжку и голень тщательно осмотрели.
