веретенца сделать, как царь заказал. А ведь сроку-то только три дня осталось. Дозволь мне счастья попытать.
Мастер не на шутку на него осерчал, чуть было с глаз долой не прогнал:
— Ишь ты! — говорит. — Сколько искусных мастеров бьются, ничего сделать не могут, а такой оборванец, как ты, вдруг сделает!
— Если я тебе, хозяин, за три дня золотого веретенца не сделаю, можешь со мной, что хочешь, делать.
Видит мастер: крепко подмастерье на своем стоит. Отвел он ему для работы горницу, чтоб никто делу не мешал. Последыш выговорил у него, чтобы он ему каждую ночь мешочек орешков да стакан доброго вина давал. Заперся Последыш в горнице. А мастер у дверей стоит, — подслушивает, что' тот делает. Слышит он, как его подмастерье молоточком орехи колет, а больше ничего! Вот настал и третий день. Вышел Последыш, на подносе золотое веретенце с золотым же пряслицем да с золотой куделькой несет. А то веретенце само прядет. Царевич-то их из золотого яблока достал, — он с тем яблоком не расставался. Отдал он мастеру чудесное веретенце, наказал, чтобы тот его во дворец снес.
А мастер от радости ног под собой не чует. Справил он своему подмастерью в благодарность новую одежу. В полдень пришли за мастером из дворца, и отнес он царю золотое веретенце.
Как увидел царь такую красоту, диву дался, мастеру целых два мешка денег отсыпал.
Увидела меньшая царевна золотое веретенце, за грудь ручкой схватилась: будто каленым железом ей сердце обожгло! Узнала она то веретенце и поняла, что спасся Последыш, вышел на белый свет.
И молвила она царю:
— Батюшка-царь, пусть тот мастер, что это веретенце сработал, мне золотую наседку с цыплятами сделает. Мне такую покойный змей когда-то посулил.
Позвал царь опять старосту всех золотых дел мастеров, приказал, чтобы ему золотую наседку с цыплятами сделали, и сроку на то дал три недели. Да пообещал: коли мастер заказа во время не выполнит, голову на плахе сложит.
Воротился мастер домой чернее тучи. Последыш опять ему помочь хотел, и опять золотых дел мастер на него рассерчал. А потом они все же сговорились. Ровно через три недели вынес ему подмастерье на подносе золотую наседку с цыплятами. Квохчет золотая наседка, как живая, а цыплятки золотое просо клюют. Как увидел это мастер, понял, что здесь без колдовства не обошлось.
Понес он ту чудесную игрушку во дворец, а царь, досыта на нее налюбовавшись, царевне дал, да и говорит ей:
— Ну, красавица, все твои желания я выполнил! Теперь готовься к свадьбе!
А девица ему в ответ:
— Батюшка-царь, кто эти вещи сделал, у того, не иначе, как и змеево золотое яблочко есть. Прикажи того мастера, что для меня золотое веретенце и золотую наседку сделал, сюда привести.
Передали старосте золотых дел мастеров царский приказ. Явился он во дворец:
— Батюшка-царь, — говорит, — не вели казнить, разреши слово молвить! Как я своего подмастерья перед твои светлые очи представлю: он человек простой, одежонка на нем худая! Недостоин он перед тобой стоять!
А царь повелел, чтобы того подмастерья такого, как есть, во дворец доставили.
Пошел мастер домой, Последыша в баню сводил, одел его в чистое платье и отвел во дворец.
Как увидела его меньшая царевна, тотчас же своего избавителя признала и не смогла счастливых слез сдержать.
— Батюшка-царь, — говорит, — это тот самый молодец, что меня и моих сестер из неволи вызволил.
Глянул царь на подмастерье и узнал своего Последыша, хотя за это время меньшой царевич немало изменился.
Стал он его целовать-обнимать, а Последыш — нет да нет! Не признается: не он это, мол.
Только его царь с царицей и с девушкой умолили, сердце его мольбами да слезами смягчили. Признался наконец Последыш, что он меньшой царевич, и рассказал отцу с матерью все, как было: как его братья погубить задумали и как он опять на белый свет вышел. Показал он и змеево золотое яблоко.
Царь на старших царевичей гневом распалился, приказал их к себе позвать. Увидели братья Последыша, оробели вконец, испугались.
Стал царь тут меньшого спрашивать, как их судить, какой казнью казнить.
А наш храбрец царю в ответ:
— Я их, батюшка, давно простил!
Сыграли и третью свадьбу, обвенчали храброго Последыша с меньшой царевной. И долго еще вся страна его подвигами гордилась.
А как приказал старый царь долго жить, стал Последыш мудро и мирно тем государством править и, коли еще не умер, верно и по сей час там царствует.
И я на его свадьбе был, мед-пиво пил. Всем подносили ковшом, а мне решетом. Перепало и мне кое-что на пиру — кусок балыка да заячья нога.
Тем, кто мою сказку слушал, — слава! Хозяину с хозяюшкой — держава!
ГОРНАЯ ХОЗЯЙКА
За морями, за долами, за высокими горами, в неизвестном царстве — тридевятом государстве жил в стародавние года великий и славный царь. И такой он был мудрый и справедливый, что, — так уж исстари повелось, — все соседние государи у него совета просили. Бывало, повздорят меж собой и перво-наперво к тому царю на суд явятся. И уж как он скажет, так и сделают. Что правда, то правда: другого такого судьи, правого да миролюбивого, во всем свете не сыскать.
Уже на старости лет даровал ему бог сына. И сказать невозможно, как тот царь обрадовался, что у него наследник народился. Государи-соседи с сыном его поздравили, богатые дары поднесли. И они тоже его радости радовались, — он им столько раз и советом и делом помогал.
Стал царевич подрастать, посадил его царь грамоте учиться. И такой он усердный к учебе оказался, что ученые дьяки только дивились, как ему все легко дается: чего другие дети и за год не одолеют, то царевич за одну неделю выучит. До того дошло, что скоро учителям нечему больше его учить было.
Написал тогда царь самым прославленным в свете мудрецам, чтобы приехали его сына разным премудростям обучать.
И был при дворе царя один искусный охотник. Отдал ему царь молодого' Царевича в обучение пока что, до приезда мудрецов, чтобы он его своему искусству учил. И полюбилась царевичу охота.
А как приехали мудрецы, он и от них всякие науки и премудрости перенял.
Видит царь: ни среди царевичей, ни среди королевичей нет ни одного такого, чтобы с его сыном мудростью, красотой и храбростью помериться мог. И
