– Возможно, она была просто глупой девочкой, которая позволяла себя использовать, – наконец прошептала Сидони.
– Конечно. – Джулия наклонилась и погрозила ей пальцем. – Но только однажды, Сидони. Только однажды. Потом она делала то, что нужно. Она поумнела. В конце концов, ей приходилось думать о твоем брате, разве нет?
– Я не знаю. Иногда мне кажется, что в действительности я совсем ее не знала.
– А я знала, – резко ответила Джулия. – Что ей оставалось делать с ребенком в животе и без возможности прокормить его? Кто бы нанял французскую гувернантку, которую обманул прежний хозяин? Никто. А если ты хоть на минуту подумала, что ее распрекрасная семья приняла бы Клер назад, то можешь забыть об этом. Дочь с шестимесячной беременностью, не имеющую мужа? Ха!
Сидони пожала плечами.
– Они даже меня, их собственную внучку, не хотели. Прямо с парома отвели меня к дверям монастыря. Полагаю, я была… уликой. Воплощенным доказательством безнравственной жизни моей матери.
– Жизнь может стать и безнравственной. Мы разные с Клер, ты знаешь. Я родилась проницательной. А ее сделали жертвой, я полагаю. Гравенель. Он увидел ее, он захотел ее, и он решил, что ее можно взять.
Сидони задумчиво пила херес. Она давно слышала эту историю от Джорджа.
– А что с ним случилось? – наконец спросила она.
– С кем? С твоим отцом? – Джулия казалась удивленной. – Гравенель умер вскоре после того, как твоя мать отослала тебя во Францию.
– Это мне известно. Мне только не рассказали, что произошло.
Джулия пожала плечами.
– Они говорили, был апоплексический удар. Я же думаю, его задушила горечь. Он умер совсем один в этом огромном и пустом загородном доме. Стоунли, так он назывался. А по мне, он больше похож на каменную гробницу.
– И никого там не было?
– К тому времени твоя мать окончательно устала от него. Устала от его оправданий и лжи. Невеста сбежала с итальянским банкиром. Тебя мать отослала во Францию. Джордж… никто даже не знал, что с ним. Он просто растворился в городе.
– А его… вторая дочь? – Сидони имела в виду его законную дочь, только не могла себя заставить это выговорить.
– Та вышла замуж и уехала в Индию. А потом умерла там. Не думаю, что это беспокоило Гравенеля. Он хотел сына.
– У него был сын, – прошептала Сидони. – Джордж.
– Прости, дорогая, он хотел… того, кто может унаследовать его герцогство.
– Ты имеешь в виду кого-то законного.
– Да, – согласилась Джулия. – Потому он решил жениться второй раз.
– Он же, мама говорила, обещал жениться на ней, – ответила Сидони, устыдившись неожиданной детскости в голосе. – Я слышала, как они много раз ссорились из-за этого. Мама плакала, кричала, бросала в отца вещами. Она утверждала, что он поклялся жениться на ней, когда умрет его жена.
– Я верю ей. Тем не менее, герцогиня цеплялась за жизнь, и это не облегчало положение Клер.
– Но отец ведь обещал ей. Как обещал все уладить с Джорджем. А вместо этого разрушил свою жизнь.
– Что теперь об этом говорить, Сидони. Меня не интересует, какую ложь Гравенель преподносил твоей матери. В Англии внебрачные сыновья не наследуют герцогства. Это невозможно. Клер знала, почему он не женится на ней.
– Потому, что она была его любовницей, – прошептала Сидони. – Он ее стыдился. Он стыдился нас.
– Может, отчасти. Английские аристократы редко женятся на своих любовницах.
– Была еще какая-то причина?
– Дорогая моя, ктому времени, когда герцогиня в конце концов умерла от чахотки, Клер было уже за тридцать. Лучшие свои годы, около десяти лет, твоя мать провела с Гравенелем, родив ему лишь одного ребенка.
– Джулия, что ты говоришь?
– Не хотелось бы тебя огорчать, – вздохнула та, – но Клер не могла доносить ребенка. Кроме вас, у нее было еще три беременности, однако дети вышли раньше срока. На некоторых женщинах лежит такое проклятие. Было просто чудом, что Джордж родился, не говоря уж о тебе.
– Значит, ко времени моего появления на свет они с отцом уже разошлись?
Джулия медленно пожала плечами.
– Да, Клер не могла примириться, что он берет в жены молоденькую дебютантку. Многие богатые поклонники соперничали за ее расположение, а он постоянно развлекался с другими женщинами. Но тебе это известно.
– Да, я слышала, как они ссорились, – ответила Сидони.
– В конечном счете все распалось. У Клер появились молодые любовники. Это ее утешало, я думаю. Вскоре невеста Гравенеля оказалась в Италии, а герцог остался ни с чем. Без жены. Без наследника. Без любовницы. Джордж сбежал. Ты была совсем ребенком. Но жалости я к Гравенелю не чувствовала. Он пожал то, что посеял.
Сидони погладила Томаса по спинке и глубоко вздохнула. Приятное возбуждение, которое она испытывала, обирая лорда Девеллина, быстро исчезло, вернув ее в настоящую – прежнюю – жизнь. Она страстно хотела оказаться на улицах, чтобы вновь погрузиться в донкихотские поиски жертвы для следующей мести. Но мести кому? За что?
– Все так печально, Джулия, – сказала она. – Иногда я не понимаю, зачем я вернулась. Наверное, мне следовало остаться во Франции.
– Мы все тоскуем по дому, Сидони, – улыбнулась Джулия и медленно встала с кресла.
Сидони обратила внимание, что глаза Джулии начали выдавать ее возраст. Может, к лучшему, что Клер умерла молодой. Она была слишком тщеславна, чтобы терпеть унизительность старости.
– Ты замечательно выглядишь в этом халате, дорогая, – сказала Джулия, положив ей руку на плечо. – У Клер, помню, были к нему домашние туфли. Давай в среду проверим ее сундуки, когда будем чистить мансарду? Вспомним хорошие времена.
– Отличная мысль.
Сидони попыталась изобразить энтузиазм, которого не чувствовала. Ей не хотелось думать о матери с отцом, даже о себе. Вместо этого она почему-то думала о маркизе Девеллине, вспоминала его холодный, немигающий взгляд и твердую форму его рта. Ширину его плеч и размер его… персоны. А еще улыбку. Кривую, почти незаметную улыбку, которая редко у него появлялась, придавая ему неуверенный мальчишеский вид. Хотя Сидони увидела его улыбку лишь мельком, она поразила ее своим несоответствием выражению его глаз и своей искренностью. Она хотела бы избавиться от мыслей о Девеллине как от наваждения.
– Кстати, – рассеянно пробормотала Джулия. – Мисс Лесли прислала записку и отменяет музыкальное занятие. У нее болит горло.
– Совсем некстати, – вздохнула Сидони. – Что-нибудь еще?
– Да, еще это. – Порывшись в кармане, Джулия протянула ей вторую записку. – Принес уборщик со Стрэнда.
