осталось не более половины. Пробившиеся через завесу подавляющего огня в рукопашную ксеносы накидывались на гвардейцев с чоппами, вступая в ближний бой, где обладали явным преимуществом. Огромные, монструозного вида, они превосходили людей размерами и мышечной массой, и их удары обрушивались на головы бойцов сверху вниз.
Глядя на то, как огромный ноб разрубил оказавшегося перед ним гвардейца надвое, один из обороняющихся не выдержал:
— Они нас сомнут! — истерично заорал он, прижимая руки к вискам, роняя свое оружие на землю.
Но не успел брошенный им лазган коснуться земли, как раздался выстрел, и тело гвардейца рухнуло рядом с его оружием.
— Капитан! — кадет-комиссар подхватил оружие гвардейца и тут же навел его в набегающую толпу зеленокожих, стреляя в них почти в упор.
— Здесь, кадет-комиссар! — отозвался Сол Роглев.
Голова капитана была в крови, которая продолжала сочиться из рваной раны, оставленной вскользь задевшим его снарядом, чиркнувшим чуть выше левого виска.
— Бери последнюю из «Химер» и уходи.
— Но…
— Доберитесь до Рэкума и сообщите о столкновении. Сделайте все возможное и невозможное, капитан. Но командование должно узнать о противнике.
— Есть.
Пригибаясь под шквалом болтерного и лазганного огня, Сол рванулся к «Химере», находящейся в конце колонны. Прямо перед ней, на глазах у капитана, взорвался от прямого попадания в боеуклад «Барс». И теперь замыкающая колонну «Химера» спешно пятилась назад, уходя от града осколков и разлетающихся под воздействием взрывной волны элементов. Роглев едва успел упасть на землю, чтобы избежать случайного попадания. Над его головой с леденящим душу свистом пронесся настоящий смерч, и Сол почувствовал волну обдавшего его жара. Спустя секунду он уже вскочил обратно на ноги, делая взмахи руками, сигналя водителю «БГ». «Большой Грокс», прозванный так из-за грузности своего водителя, а также из-за массивного бульдозерного отвала, предназначенного для расчистки проходов для тяжёлых боевых танков, остановился. Роглеву понадобилось меньше минуты, чтобы запрыгнуть на броню и откинуть верхний люк.
— Полный назад! — закричал он водителю, запрыгивая внутрь.
Боевая машина взревела, подаваясь назад массивным корпусом, а в следующее мгновение, грохот от взорвавшегося снаряда заложил Солу уши, и он упал, тяжело приложившись обо что-то головой. Еще не придя в себя после оглушения, Сол оглянулся и увидел лежащего стрелка. Несколько осколков попали гвардейцу в лицо, превратив его в кровавое месиво. Быстро заняв место погибшего, Роглев начал ожесточенно посылать одну за другой очереди в казавшихся бескрайним зеленым морем орков, по мере того как «БГ» отходил от места сражения. Очередной залп из тяжелых орочьих орудий снова заставил «Химеру» вздрогнуть, однако благодаря маневру водителя им удалось избежать второго прямого попадания.
Сол не услышал, как, перекрывая звуки битвы, закричал Кальяс Рэмм: «Мы верные слуги и воины Его! Ни в одном из миров нет того, что заставит нас отступить!»
Он лишь увидел, как орки прорвали мертвую зону, созданную плотным заградительным огнем, и остервенело рванулись в рукопашную. Сквозь клубы дыма, черными знаменами развивающимися над горящими умирающими «Химерами», ливень крупнокалиберных снарядов и вырывающиеся языки пламени, капитан Роглев разглядел, как кадет-комиссар, выхватив силовой меч, устремился навстречу огромному орку, бегущему на самом острие атаки. Последнее, что увидел Сол в прицел турели, пока их «Химера» скрывалась за изгибом дороги, как, стоя на груде поверженных тел и уклонившись от мощного замаха чоппы, кадет-комиссар Кальяс Рэмм нанес орку полный ненависти, решимости и веры удар.
То и дело вздрагивая, «БГ» все дальше отходил по дороге. Сол оставил тяжелое орудие, и подошел к водителю. Он сделал это как раз вовремя, чтобы увидеть, как голова у того медленно откинулась назад, а слабеющие пальцы разжались на штурвале. Капитан склонился над водителем и увидел торчащий из его груди осколок снаряда. Водитель натужено дышал, и на его губах, уже начала появляться розоватая пена. Он попытался что-то сказать, но издал только прерывистый хрип и, закатив глаза, затих.
Он нанес один удар и почти тут же второй. Кровь в его жилах кипела. Еще никогда в жизни, он не чувствовал в себе такой силы. Такой твердости. Он знал, что Император смотрит на них в этот час, и буквально кожей ощущал на себе Его строгий и любящий взгляд. Рэмм испытал воодушевление, свой личный триумф, когда под его неистовым натиском силовая броня орка треснула, и грозная махина взревела от гнева. Кальяс замахнулся для очередного удара, и в этот момент из кучи тел за его спиной поднялся недобитый орк. В следующее мгновение кадет-комиссар почувствовал, как круша позвонки, в его спину входит искривленное лезвие. Ноги сами собой начали подкашиваться, лишая тело опоры. В мгновение ока Кальяс Рэмм понял, что уже через мгновение будет лежать с перебитым позвоночником, поверженный, не в силах даже пошевелиться. Но у него было это мгновение! Бесконечный промежуток между прошлым и будущим, именуемый Здесь и Сейчас!
Время остановилось…
С невероятной четкостью во взоре он видел прорубленную щель в броне и направил свой завершающий удар именно туда. Он рассчитал все. Силу, угол наклона, инерцию. Ведь у него было так много времени. Так много времени у него еще никогда не было. И больше уже никогда не будет. Секунда самой настоящей, самой реальной жизни, какую только можно прожить. Время Рождения, Триумфа и Бессмертия.
…Клинок вошел между пластинами брони и пронзил орочье сердце…
…Секунда, длиною в целую жизнь, закончилась…
В следующее мгновение Кальяс упал под тяжестью навалившегося на него мертвого тела, чтобы больше никогда не встать и, навсегда закрыв глаза для света дня, узреть Свет Императора.
Он знал, что рано или поздно, это должно было случиться. И весь его опыт говорил, что это случится, скорее рано, нежели поздно. Что чудом является уже то, что этого не произошло до сих пор. Подбитая «Химера» должна была остановиться, и капитан Роглев молился лишь об одном: чтобы это случилось, как можно ближе к Рэкуму. Но он точно знал, что этим молитвам не суждено сбыться. Он только надеялся, что деформированный взрывом, едва шевелящийся каток дотянет до того места, где они оставили «Красавчика», что едва держащаяся «гусля» не сорвется до этого времени, и что поврежденный, уже начинающий дымиться мотор не заглохнет на половине пути. А еще он молился, что «Красавчик» благополучно отремонтирован, что его экипаж еще не выдвинулся, и не двинется к Неморису до самого утра, и он застанет их на том же самом месте, где их оставили. И что, если все эти события сольются воедино, они смогут быстро добраться до Рэкума и предупредить о возникшей угрозе и ее масштабах.
«Бессмертный Бог-Император, — молился
