торговля принесет нам счастье или процветание, − сказал Оуэн.
− Ну, может быть, ты и не говорил именно этих слов, но смысл у них был такой.
− Да никогда я не говорил ничего подобного. Свободная торговля существует в течение последних пятидесяти лет, а большинство населения до сих пор находится в крайней нужде, и тысячи людей буквально голодают. Когда у нас были пошлины на импортируемые товары, было и того хуже. В других странах взимают эти пошлины, и все-таки их граждане охотно едут к нам, чтобы работать за нищенскую плату. Большой разницы между свободной торговлей и протекционизмом нет − иногда хуже одно, а при некоторых условиях немного хуже может оказаться другое, но как средство против бедности ни свободная торговля, ни протекционизм никогда не принесут реальной пользы по той простой причине, что они не имеют отношения к истинным истокам бедности.
− Главнейшая причина бедности − это перенаселенность, − заметил Харлоу.
− Да, − кивнул Джо Филпот. − Если хозяину требуется двое рабочих, за работой явятся двадцать. Слишком много людей, а работы мало.
− Перенаселенность! – воскликнул Оуэн. − Да ведь в Англии тысячи акров пустующих земель, где не увидишь ни хибары, ни человека! А во Франции или в Ирландии тоже главная беда перенаселенность? За последние пятьдесят лет население Ирландии сократилось более чем наполовину. Четыре миллиона человек умерли от голода или отправились на чужбину, и все же они не избавились от нищеты. Может быть, вы считаете, что следует избавиться и от половины населения нашей страны?
Тут Оуэн сильно закашлялся и снова сел на место. Когда кашель утих, он вытер рот платком и прислушался к возобновившемуся разговору.
− Пьянство − вот что в большинстве случаев причина нищеты, − заметил Слайм.
С этим молодым человеком происходил некий странный процесс, который он называл «перерождением». Он отказался от прежних привычек и теперь с благочестивой жалостью взирал на тех, кого он называл «мирской» публикой. В самом Слайме не осталось ничего мирского: он не пил, не курил, никогда не ходил в театр. Он придерживался мнения, что полное, абсолютное пуританство является одним из основных принципов христианской религии. В его задуренной голове не возникала мысль, что такое мировоззрение оскорбительно для основоположника христианства.
− Да, − соглашаясь со Слаймом, сказал Красс, − много найдется и таких, кто, получив работу, ленится и не делает ее как следует. Некоторые из этих стервецов предпочитают побираться, не проработав и одного дня в своей жизни. А потом, эти чертовы машины, − продолжал Красс. − От них вся погибель. Даже в нашем деле появились машины, обрезающие края обоев, а сейчас придумали еще краскораспылители. Поставь насос, трубку с наконечником-и на тебе, двое рабочих сделают столько же, сколько двадцать вручную.
− А женщины, − вставил Харлоу. − Теперь тысячи женщин выполняют работу, которую должны были бы делать мужчины.
− По-моему, от ученья идет много бед, − заметил старик Линден. − Какая, черт побери, польза от образования для таких, как мы?
− Никакой, − сказал Красс. − В голове заводятся дурацкие мысли, люди делаются лентяями и не хотят работать.
Баррингтон, не принимавший участия в разговоре, сидел и молча курил. Оуэн прислушивался к этой болтовне с чувством презрения. Неужели все они так безнадежно глупы? Неужели по умственному развитию все они так и останутся на уровне ребенка? А может, это он чокнутый?
− А еще одна причина − ранние браки, − сказал Слайм. − Мужчине нельзя разрешать жениться, пока он не встанет на ноги и не сможет обеспечить семью.
− Как женитьба может быть причиной бедности? − спросил Оуэн с неприязнью. − Человек, который не женат, живет противоестественной жизнью. Вы уж будьте последовательны. Почему бы вам тогда не заявить, что причина бедности в потреблении пищи или что людям надо ходить босиком и нагишом и тогда нищета исчезнет? Человек, который настолько беден, что не может из-за этого жениться, уже нищий.
− Я хочу сказать, − ответил Слайм, − что никто не должен жениться, пока не скопит достаточно денег и не положит их на свой счет в банке. И еще я считаю, что человек не должен жениться, пока у него нет собственного дома. Если у тебя есть постоянная работа, не так уж трудно купить дом.
Тут расхохотались все.
− Ну и дурень ты, − презрительно сказал Харлоу. − Большинство из нас то имеет работу, то нет. Хорошо тебе рассуждать, у тебя всегда есть работа. А кроме того, − усмехаясь, добавил он, − мы не ходим в одну церковь со Старым Скрягой.
Старый Скряга был управляющим фирмы «Раштон и К°», верней, старшим десятником. Прозвищ у него хватало. Он был известен среди своих подчиненных также как Нимрод и как Понтий Пилат.
− И даже если бы всегда была работа, − продолжал Харлоу, подмигнув остальным, − кто это сможет сейчас и жить, и откладывать деньги?
− Нужно себя побороть, − сказал Слайм, краснея.
− Побороть − дело хорошее! – согласился Харлоу, и все снова засмеялись.
− Конечно, если человек попытается побороть себя без посторонней помощи, у него ничего не выйдет, − сказал Слайм, − но если на душу его снизойдет благодать, тогда все будет по-другому.
− Перестань ты ради бога! − поморщился Харлоу. − Мы ведь только что поели.
− А как насчет выпить? − неожиданно спросил Джо Филпот.
− Верно! − крикнул Харлоу. − К черту разговоры! Я бы сейчас не отказался от полпинты пива, если бы кто-нибудь за нее заплатил.
Джо Филпот, или, как его обычно называли, старина, Джо, имел привычку прикладываться к стаканчику. Он был не очень стар: ему недавно минуло пятьдесят, но выглядел он много старше. Лет пять назад он овдовел, и теперь в целом свете у него не было ни души. (Трое его детей умерли в младенчестве.) Слова Слайма насчет выпивки разозлили Филпота. Он чувствовал, что это камушек в его огород. Мысли путались у него в голове, и он не мог постоять за себя, но он знал, что Оуэн, хотя и сам был трезвенником, сейчас одернет Слайма.
− Зря ты завел разговор насчет пьянства и лени, − сердито заметил Оуэн, − к делу это не относится. Вопрос ведь в том, что является причиной постоянной бедности тех, которые не пьянствуют и не ленятся. Ведь если все пьяницы и все лодыри, и неумелые и бестолковые люди
