и все похожие. Их следовало выкорчевать и доставить в сокровищницу. Потом он распорядился наградить пару. Им выдали горстку золотых монет.
Когда всё было закончено, юноша немедленно оставил свой трон и спустился из огромного помещения.
Оно было ему отвратно.
*********
Вернувшись в покои, Артур первым делом прогнал Альфию. Нехотя она покинула его кровать и вышла. Не закрыла за собой дверь. Артур недовольно прищурился и захлопнул её сам, после чего некоторое время смотрел в спокойное небо. Он присел и достал из мешочка колючее семечко. Юноша снял с него игольчатую кожицу. Внутри семечко было похоже на семя каштана — окрасом оно напоминало почку. Артур скрестил ноги и сжал его у себя в кулаке. И медленно, медленно закрытое сердце внутри него забилось в невозможном ритме, словно кипячёное. Семечко бледнело, из него как будто выкачивали краски. Оно развалилось на слои кожицы, как розовый бутон.
Спустя много времени Артур открыл глаза. Перед ним тянулась его сидячая тень. Свет был желтым, из окна доносился холодный ветер. Юноша задумчиво всмотрелся в свою тень, и вдруг задался вопросом. А что собственное такое — Я?
Я — это индивид.
А что собственно такое — индивид? Возможно индивид — это тело, тело всегда сопровождает Я. Но тело всегда сопровождает тень. Разве не может Я на самом деле быть тенью? Нет, ведь тень — это безвольный раб. Получается, Я не может быть безвольным? Я обязано обладает волей? Возможно.
Индивид всегда имеет потенциал к действию, любое действие совершается волей. Но что же такое — Я? Возможно Я следует представить как волю определённого индивида, но это будет неправильно. Воля непрерывно рождается, непрерывно погибает. Она заперта в круговороте превращений. Она не может быть определённой. Но даже если всё-таки существует некое единство воли, несмотря на её жизнь и смерть, как именно следует представить одну определённую волю?
Почему Я не может стать всей, вообще всей волей? Нет. У Я должны быть границы. Ведь одна воля может пойти на другую волю. А значит и Я не может быть всей волей сразу. Но если у Я, как у воли, есть свои границы, почему же Я обязательно должно находиться именно на этой стороне этой границы? Если граница отделяет некоторое от общего, значит само по себе некоторое определяется только лишь границей. Получается Я — это сама по себе граница с волей внутри? Нет, это глупости, я совершенно не обязано быть волей. Но если Я не обязательно быть ничем, разве всё что угодно не может быть Я? Может граница есть ничто иное как Я в понимании Я. Я может быть дверью или кроватью. Да, Я — это кровать. А тело — тело просто лежит рядом. Простое тело. Но ведь можно сказать, что раз тело необходимо Я, значит Я должно быть телом. Но ведь из этого следует, что и лекарство, которое иногда необходимо телу, или даже воздух или еда — это всё тоже необходимое, а значит это тоже — Я?
Артур спроецировал своё Я на стену. Затем на пол. Затем на окно. Затем на луну. Луны не было. Он ей представил. Затем он вспомнил, что он всё ещё Артур, он всё ещё Я, которое проецирует своё Я. Он сказал: “Не важно, кто я такой”.
Артур закрыл глаза и снова их открыл.
Он завершил четвёртое перерождение.
Юноша вздохнул, ощущая новую… нет, сызнова обретённую силу как вдруг глаза его широко открылись, и он бросился в сторону, подбирая зонтик. Одновременно копьё и часы возникли у него в руках. А там, где сидел он секунду назад, вытянулся сверкая на жёлтом солнце огромный клинок…
108. Красота Спасёт Жизнь
108. Красота Спасёт Жизнь
Артур стоял на своей кровати. В одной руке он держал копьё, в другой часики и давил большим пальцем на циферблат. Затаив дыхание, юноша наблюдал, как острый клинок медленно разрезает потоки воздуха. Целое солнце переливалось в его сапфировых изгибах. Артур покосился вниз и махнул рукой. Из неё в комнату хлынуло несколько белых светлячков, лёгких как пызури. И сразу после — взрыв, кирпичи загрохотали о потолок и посыпались, всё вокруг пришло в движение и сверкающий меч поймала рука в чешуйчатой рукавице. Семь смущённо опустился оружие и заговорила: “Извини, я случайно, я… у меня инстинкт, я почувствовала и потом, потом…”
Артур медленно съехал и накренился. Вернее, это съехала и накренилась кровать. Она завалилась в проделанную девушкой дыру.
“Ха-ха…” Семь смущённо и как-то слишком весело засмеялась и быстрым, уверенным шагом вышла в окно. По пути она поймала несколько белых светлячков, — они в ней растворились, и ушла в небо. Артур проводил её взглядом и выкинул свои часики. Затем юноша щёлкнул пальцами, и все прочие светлячки исчезли, словно размытые солнечным светом. Это было особое заклинание, которое юноша освоил на Четвёртом ранге Мага Времени — Неизменный. Называлось оно — «Дюжина лет». Каждый такой светлячок, если к нему прикоснуться, старит на дюжину лет, сжигая жизненные силы.
Юноша осмотрел разруху вокруг и покачал головой.
Он сказал:
“Заходи”.
Дверь боязливо приоткрылась, и в комнату зашла, настороженно поглядывая по сторонам, Альфия. Брови её слегка приподнялась, когда она увидела воцарившийся беспорядок, она обернулась к Артуру и вздрогнула. Его лицо было спокойным, очень спокойным. Оно пугало своим спокойствием. Он сказал:
“Пойдём”.
Альфия кивнула, потом кивнула ещё раз, уже с пониманием. С горькой улыбкой она взглянула на провалившуюся кровать.
*********
Артур был немного растерян, когда вышел за дверь и стал спускаться по лестницам. Несмотря на всю обширность замка, новые покои выбирать ему было как будто и негде. Сразу же юноша отринул другие башни и подземные залы. Последние недавно напомнили ему о своём убожестве. И поскольку подземные покои были во дворце наиболее многочисленными, а надземная его половина нужны была только чтобы их снабжать и обеспечивать, выборка юноши значительно поредела. Он думал насчёт первых этажей, где-то там обитала Мария, но, когда Артур вспомнил это место, сразу же ему на ум пришло и другое, наилучший вариант, который значительно умерил его недовольство.
Артур провёл Альфию до первого этажа, а затем через широкие, но свежие и вымытые коридоры вывел её в сад.
Альфия слегка прищурилась и поморгала. Сочная зелень и привкус цветочной горчинки наполнил её нос и как будто прокатился в лёгкие. Воздух здесь был нежен и ласков. Жара уже почти не смущала. Зрение её быстро привыкало, после тьмы коридоров, и
