намазанной кремом кожей и запахом табака, жадно принюхиваюсь к разным частям тела этой равнодушной конкурсной овчарки. Малюсенькие до жалости клитор и половые губы кажутся мне почти незаконными и погружают в уныние. Только моя слюна и придает вкус этой трещине, как будто Лариса была неким сосудом, принимающим форму и цвет фантазий каждого клиента, пряча свою собственную душу в тепле, глубоко под слоями апатии. Даже поза 69 — она сверху — превращается в аккуратное ношение головного убора, и Жозеф, который обычно голову теряет от этой позы, смотрит на нас с опаской, будто спрашивает себя, что это — плохой фильм или кошмар. Быстро натягивая презерватив на его член, я бросаю на него взгляд, в котором читается: из уважения к моим семистам евро, из жалости займись с ней сексом.
Еле войдя в нее, Жозеф тотчас же вытаскивает свой член обратно, весь мягкий, обессилевший от прикосновения к ее холодным внутренностям. Однако оживившаяся Лариса в отчаянном желании отделаться от этой парочки порочных малолеток хватает его рукой и трясет, забравшись сверху и громогласно постанывая: Иди же, иди ко мне!» Она отказывается принять очевидное, а мне правда колет глаза Жозеф никогда не был так далек от удовлетворения. И не нужно обладать каким-то особенным знанием, достаточно лишь включить здравый смысл: не встает у него, бога ради, и нам от этого хуже, чем тебе. И, если хочешь знать, твои острые ногти, сжимающие его член, не помогают ему. Нет, если я достаточно хорошо знаю его, он сейчас молится, чтобы ты нечаянно не оторвала ему хозяйство.
Каким образом мои хорошие намерения могли довести нас до такого? Сосредоточенно вылизывая ее киску, я ищу взглядом глаза Ларисы, но напрасно, потому что Жозеф, посасывающий кончик ее соска, загораживает мне видимость. Я упорствую, не желая отказаться от мысли, что не такие уж мы и разные и что мои поглаживания вдоль ее молчаливых ягодиц донесут до нее мою просьбу: Лариса, сестра моя, подруга моя, пойми меня, постарайся хоть на секунду забыть об этом мужчине между нами, поглощающем все наше внимание, пусть и по совершенно разным причинам. Я была на твоем месте, и, конечно же, тебя раздражает, что у него не встает, непонятно, чем занять остаток времени. Это бесит меня так же, как и тебя. Но мне хочется верить, что мы вдвоем все еще можем спасти ситуацию. Лариса, ты была в моем возрасте, и у тебя тоже был возлюбленный, может быть, у тебя тоже были семьсот евро, на которые ты хотела купить этому возлюбленному амбициозный подарок. Я надеялась с твоей помощью подарить ему умопомрачительный оргазм, но подобный расклад в данную минуту маловероятен, нужно лишь, чтобы ты перестала издавать свои писклявые крики, интеллектуально оскорбляющие нас троих, чтобы ты почувствовала, о чем я прошу тебя в данный момент. Потому что не может же быть так уж неприятно, когда тебе лижут киску, хотя ты и готовилась к сеансу акробатики. Так награди же меня вздохом, хотя бы одним, черт подери, просто положи руку мне на затылок, раздвинь немного свою вагину и сделай вид, что ты здесь лишь для того, чтобы сымитировать оргазм, который смог бы обмануть парнишку лет пятнадцати!.. Заметишь ли ты в глазах этого молодого человека надежду на твою естественность, которую не купишь? Даже пердежа, Лариса, обычного неконтролируемого выпуска газов из твоей элегантной пятой точки было бы достаточно, чтобы он нашел в тебе что-то человеческое и начал возбуждаться.
Тут Лариса имитирует оргазм, хитро улучив момент, когда язык Жозефа присоединяется к моему у картины под названием ее лобок. Я бы сказала, что мы лишь заставили по дрыгаться тонкие нервные окончания ее клитора, которые, возможно, устроило бы и воробьиное перо. Но симулирует она более или менее корректно. И видя Жозефа, смахивающего на дикого охотника, который наконец дождался своего за пять чертовых минут до конца выделенного времени, Лариса, лишь малость порозовевшая, выпрямляется с холодной улыбкой на губах и наносит ему смертельный удар: «Слушай, кажется, твой дружок не в форме…»
Я в ступоре и вполне могу понять этого самого дружка, то есть не Жозефа, а его член. Мы с парнем застыли от стыда и глупо улыбаемся, а его дружок возвращается на свое место с поджатыми ушками, устав бороться.
Когда Лариса в конце концов уходит, за шумом захлопнувшейся двери следует тишина, описать которую очень трудно. Я побаиваюсь взглянуть Жозефу в глаза, и мы начинаем смеяться, потому как ничего другого нам не остается. Семьсот евро! Сколько пар джинсов марки April 77 я могла подарить ему на эти деньги — джинсов, которые никоим образом не помешали бы ему возбудиться? Такая трата осчастливила бы как минимум одного из нас, и мы не чувствовали бы себя сейчас как два неопытных и убогих придурка, а я бы избежала ощущения, что меня облапошили.
Однако благодаря Ларисе произошло чудо, о котором она никогда не узнает. Внезапно, в отсутствие холодного ветра, который она, уходя, унесла с собой, наши тела снова теплеют и мысль о том, чтобы заняться любовью вдвоем, только он и я, как это было всегда — аж слезы выступают на глазах, — так адски заводит нас, будто мы вообще никогда не целовались.
— Иди ко мне, мой истребитель, — воркует Жозеф, протягивая ко мне руки, свои красиво слепленные любовью и годом в тренажерном зале руки, которые меня лично заставили бы отказаться от оплаты, если бы я работала в эскорт-службе.
Его член тверже некуда.
— Видел, какая у нее мягкая кожа? — спрашиваю я, пока моя попа порхает в воздухе в его больших и умных руках скрипача.
— Ты права, кожа у нее мягкая, — уступает Жозеф. — Даже слишком, ты не находишь?
Он кусает одну из моих ягодиц. Издаваемый мною крик протеста не нужно принимать за чистую монету — никто не просит его останавливаться. Красивый нос Жозефа у меня между ног, и он жадно принюхивается. Я приподнимаю свое платье, чтобы увидеть его сверкающий взгляд и улыбку.
— Ты видел, какая у нее маленькая киска?
Жозеф соглашается, утопая в бардаке из волосков и половых губ.
— Я так и не уверена, что увидела у нее клитор.
— Меня угнетают такие вагины. Даже маленькие девочки и то более оформлены.
— И откуда ты знаешь это, ты, извращенец?
Его зубы блестят, и я вздыхаю.
— Ее задница ничем не пахла?
— А вот у тебя…
Его нос выглядывает из-за моей попы. Закрыв глаза, он вдыхает так протяжно, будто находится
