В ответ на мою издевку он лишь лениво поднимает брови. Все ни почем этому мерзавцу.
— Ну да, рассказывай, как тебе наплевать. И в конюшне ты тоже чисто случайно оказалась, а не потому что мечтаешь о лошади. Тебе на арабскую скаковую зарабатывать долго придется, нарядившись вот в это, — потягивает мой серый фартук на себя, демонстрируя мне мою же рабочую форму. — Хотя у тебя всегда остается запасной вариант обвести вокруг пальца моего папашу, очень падкого вот на это.
С ужасом ощущаю, как он вдавливает свое колено мне между бедер, откровенно намекая на что-то грязное и неприемлемое, что якобы существует между мной и его отцом. Как же ненавижу! Сволочь!
Резко размахнувшись, отвешиваю ему звонкую пощечину. Только открываю рот, чтобы высказать ему все, что о нем думаю, как он, яростно зарычав от удара, толкает меня в грудь.
Пошатнувшись на пятках, и наступив на свой же развязанный шнурок, я падаю спиной в слегка прикрытую калитку стойла Клепы. Однако в последний момент ухватываю Торнхилла за рубашку. Глухо вскрикнув, мы оба вваливаемся внутрь и падаем на сено. Причем здоровый боров Торнхилл падает на меня, окончательно продавив в жидкую кучку (сена, слава Богу!). Руками успевает упереться в деревянный пол, тем самым спасая мой нос от удара со своим лбом.
Серо-голубые глаза горят недобрым огнем в паре сантиметров от моего лица.
— Идиотка! — выплевывает сквозь зубы. — Ходячее недоразумение! Вечно от тебя одни неприятности!
— С-слезь, — хриплю под его весом. — Я сейчас задохнусь.
Еще и гребанное сено засыпало пол-лица. Но через секунду страдания лица забываются, потому что осознаю другое. Мои колени разведены в сторону, и этот безмозглый болван развалился между ними! Хорошо хоть рабочая форма состоит из брюк!
Как ошпаренная начала дергаться и елозить под ним, пытаясь выбраться. Бледные скулы врага тут же покрылись розовыми пятнами, он подскочил на месте и отпрыгнул от меня, словно от проказы, в сторону.
— Ты противный и склизкий червяк! Не смей никогда меня трогать и говорить обо мне в таком ключе! — заорала я, поднявшись с пола. Над моим плечом тяжело вздохнула Клепа.
— Я тебя сейчас точно в порошок сотру, чертова Горилла! Ты кем себя возомнила?!
— Сам ты горилла! Не называй меня так! Как же я тебя ненавижу!
— Диана! — нас прерывает голос Стефана совсем рядом.
Не успеваем с Торнхиллом отдышаться и привести себя в порядок, как парень выходит из-за угла и удивленно распахивает глаза, уставившись на нас. Глаза монетами по два фунта каждый.
— Что случилось?
— Я… тут… — замявшись, поспешно стряхиваю с себя сено, но его как назло так много в волосах.
У Торнхилла видок тоже так себе, он стоит весь потрепанный и взлохмаченный. На щеках румянец. В волосах застряла солома, на плечах темного свитера она же.
Но этот невероятный придурок, как истинный потомок настоящего английского лорда, гордо поднял подбородок и с достоинством вышел из стойла Клеопатры, на ходу стряхивая с себя сухую траву. Прямая спина, будто кол проглотил, развернутые плечи.
Проходя мимо Стефана, намеренно задевает того плечом, хотя ширина коридора позволяет обоим чуть ли не вприсядку танцевать.
— Торнхилл! — злится Стефан.
— Проблемы, пастушок? — он словно ждал, что тот бросит что-то гневное ему спину.
У этого идиота явно чесались руки и он искал причину выпустить пар.
— Ты… — лицо Стефана багровеет, он поднимает кулаки, и я испуганно встаю между ними.
— Брось, он того не стоит. Стефан…
Злобно хохотнув, Торнхилл оглядывает нас неприязненным взглядом.
— Будь осторожен, Коннели. Эта малышка не упустит возможность залезть к тебе в штаны. Не за тем, не думай, — снова презрительный смех. — Ей нужно совсем другое. Обшарит твои карманы только так, едва ты отвернешься.
Выдав нам эту тираду, он разворачивается и уходит.
Ну отлично просто. Ну какой же он мерзавец! Теперь Стефан будет думать, что я воровка.
В изнеможении я молча беру у парня ведро и, перевернув, сажусь на него, как на пенек. Тот смотрит на меня, подняв брови.
— Что это с ним? Что он несет? И что вы делали в стойле Клеопатры?
— Разговаривали, — буркнула я, затягивая развязавшиеся шнурки.
— Эмм, по вашему виду больше похоже на «целовались»…
— Не выдумывай! — скривилась я от отвращения. — Это… фуу! Только не с этим! Никогда! Торнхилл придурок.
— У вас постоянная война. Все это знают. Все так плохо? — с любопытством интересуется Стефан.
— Не знаю. Наверное, да, — жму плечами. Мне о нем совершенно не хочется разговаривать.
— Вот как. Вы давно друг друга знаете? Кажется, что между вами тайна.
— Нет никакой тайны, — соврала я. — Просто с детства ненавидим друг друга. Да, знаем друг друга с шести лет.
— Ясно. Он намекнул, что ты воровка.
— Послушай, — рассердилась я. — Торнхилл много чего говорит, и не все является правдой. А учитывая, что между нами война, как ты говоришь, нет ничего удивительного в том, что он швыряет мне в след. Хочешь верь, хочешь — нет. Я не буду ничего доказывать! Надоело!
— Да не кипятись так, я просто спросил…
— Лучше не лезь в это.
— Хорошо, не буду.
— Ну и чего вы тут языками чешете? — из-за угла показался главный конюх. Его еще для полного счастья не хватало! — А ну марш за работу!
— Да, сэр! — хором ответили ему и бросились по своим лошадям.
Краем глаза я заметила, как конюх подошел к Призраку и начал его распрягать. Ну конечно. Королевского коня нашего золотого мальчика может касаться только главный конюх школы, и никто больше. Пф.
ГЛАВА 6
ДИАНА
В середине ноября было мое день рождения, и я его всегда ждала с легким страхом и обреченностью. Так повелось, что каждый год класс устраивал мне «сюрприз». Сначала это делал мой класс на Каймановых островах. А теперь в старой доброй тетушке Англии.
Обычно это тупой спектакль, непредсказуемый и жестокий, разыгранный для меня, для уничтожения моего душевного равновесия, для унижения, для того, чтобы причинить мне боль. Все довольно просто.
Когда мне исполнилось пятнадцать (это был мой первый год в Англии и в этой школе, в частности) мои одноклассники жестоко подшутили надо мной, подбросив в сумку несколько пакетиков с белым порошком. Такой скандал тогда поднялся, полиция приезжала. Я заливалась слезами и божилась, что это не мое. Белая, как полотно, мать стояла рядом и от шока молчала. На меня даже наручники надели и увезли в городской приемник! В слезах и соплях я просидела там несколько часов, прежде чем один из копов догадался вызвать эксперта и проверить порошок. Это оказался обыкновенный ванилин для выпечки.
