ГЛАВА 1
Душа потрескалась как старое стекло,
Хрустальный звон…
И вырвется лишь тихий стон.
На тысячу осколков раскололась потускневшая мечта,
И в спину глубоко вонзается тяжелый меч врага.
ДИАНА
Застегнув все пуговицы на блузке и затянув потуже галстук, придирчиво оглядываю свое отображение в зеркале.
Опять вытянулась. В рукавах прошлогодняя блузка мала. Кисти торчат, на запястья ткань уже не натянуть. Вот же блин. Как будто мне и без этого насмешек в школе не хватало… Почему я ее не примерила заранее? Хотя бы вчера.
Плиссированная темно-бордовая юбка в клетку на раздавшиеся бедра налезла, но стала выглядеть существенно короче, потому что пришлось застегнуть молнию на талии, а не на косточках, как раньше.
Дурацкое тело. Мне скоро восемнадцать, а округляться стала только этим летом. И так неожиданно резко, что сама себя не узнаю. Раньше я была угловатой, тощей, как палка. Но меня все устраивало, мне было комфортно. Быстра, как ветер… А теперь… Блузка обтягивает на груди, пуговицы вот-вот разлетятся. В образовавшейся прорехе виден лифчик. Срамота. И из-за своих новых выпуклостей я даже чувствовать себя стала, как неповоротливая корова. Это так неудобно. Я же не смогу спокойно бежать, зная, что это все колыхается. Черт.
— Диииии, — доносится снизу голос матери. Услышав ее оклик, я недовольно выдыхаю. — Опоздаешь в школу. Водитель тебя уже ждет.
Водитель ждет.
Плеваться хочется от ее слов. Какая нелепость.
Еще полчаса, и меня снова начнут клевать стервятники. Одноклассники, то есть. Все они прекрасно знают всю мою ситуацию, и приехать с водителем — все равно что пройти с красной тряпкой по арене для корриды.
— Мам, я на автобусе.
Спустившись вниз, обхватываю рюкзак поудобнее, стараясь не смотреть на уткнувшегося в газету мистера Торнхилла. Мне вполне хватит его сыночка, который, наверняка, устроит для меня сегодня адский денек.
— Какой автобус? С ума сошла? Бегом завтракай. Чего ты копаешься? — мать, кажется, недовольна.
Скорее всего, опять повздорила со своим любовником. Брр, как же от них трясет.
— Не хочу.
Мне, и правда, сейчас кусок в горло не лез. Как представлю встречу с ненавистными одноклассниками. Лето и свобода кончились. Что они приготовят для меня в новом учебном году? Какие унижения я еще не пережила? У меня до сих пор мурашки по коже после прошлого окончания учебного года. Как они посмели сделать со мной такое? У меня остались незажившие шрамы… Как на теле, так и на сердце. Сволочи… Какие же они сволочи… Шайка малолетних преступников.
Хотя, в этом году уже почти всем восемнадцать стукнуло. Но это не решает проблемы. Эта горстка представителей золотой молодежи по-прежнему неприкосновенна. Они сами закон.
Ненавижу.
— Тогда езжай голодная, — мать теряет терпение. Ее черный шелковый халат разлетается за спиной, она даже не пытается прикрыть кружевной туалет на стройном теле. — Раз так хочется. И чтобы без глупостей. Что это на тебе?
Она только сейчас замечает, что блузка безбожно мала. Недовольно морщится.
— Я же предлагала тебе денег, почему не заказала новую форму?
— Эта еще нормальная, — буркнула я, не желая больше дискутировать с ней на эту тему.
Не хочу брать у нее деньги, потому что знаю, что они принадлежат Торнхиллам. У нее нет ни пенса. Торнхилл и так полностью оплатил мое обучение в самой элитной школе-пансионате Англии. И, честно скажу, я ему совсем не благодарна.
Он всего лишь удовлетворил прихоть своей любовницы, матери моей, то есть. Меня он терпеть не может, как и я его. С превеликим удовольствием я бы училась в самой замухранской школе. Вдали от всех истязателей. Вдали от НЕГО. Моего главного врага. Торнхилл младший виртуозно превращает каждый мой новый день в худший.
Но не могу все бросить. Не могу бросить ее. Вот эту женщину в черном шелковом халате. Хоть и сильно ненавижу. Да, ненавижу родную мать. Если бы не она и ее слепые амбиции, наполеоновские планы… Эх, все было бы по-другому.
— Ну чего ты уставилась на меня? — зыркнула на нее в ответ обозленным взглядом. Мать скривилась и отвернулась.
Чувствуя, как в спину неприятно жжет тяжелый взгляд мистера Торнхилла, я поспешила выйти из роскошного особняка. Покорно села в черный блестящий «Роллс Ройс». Иначе опоздаю, а наш директор строгий фанатик. Опять оглядела свой внешний вид.
Ужас. Лучше бы заработанные летом деньги потратила на новую форму. Спустила на очередные пластинки. Я обожала джаз, особенно на старом допотопном граммофоне. Но теперь еду в туфлях, что сильно жмут и трут ноги, и одежде, которая, увы, тоже не по размеру.
Ну, здравствуй, первое сентября.
— Тут остановите, — прошу шофера через час, едва вижу за углом кованные ворота.
Тот послушно кивает, глядя на меня с жалостью. Он видел больше остальных. Видел то, что вообще никому видеть не нужно было.
И многочисленные синяки, кровь из носа, и испорченные разбитыми яйцами волосы, испачканную в краске одежду, и так далее, и тому подобное. Я всегда оставляла у него запасной комплект одежды на заднем сиденье, а он его перепрятывал, чтобы больше никто из членов семьи не увидел. Домой на выходные я всегда возвращалась в приличном виде. Если особняк Торнхиллов можно назвать домом.
До ворот уже бегу, тяжело дыша. Носы туфель болезненно впиваются в большие пальцы. Осталось пару минут до начала линейки.
— Свали, Горилла, — меня довольно сильно пихнул в бок опаздывающий, как и я, одноклассник.
Оскар Янг. Местный шут и заводила. Одно его слово, и над тобой будет хохотать весь класс. Прозвище «Горилла» тоже он придумал. Из-за русской фамилии Горилина. Почему-то всем это показалось очень забавным, и прозвище с легкостью врослось в мою спину (Gorilla, Gorilina — фамилия героини созвучна с названием животного, — прим. автора).
Потирая свой бок и посылая в рыжего мудака тонну проклятий, спешно иду в сторону своего класса. По спине уже мурашки бегут от плохого предчувствия. Нет, презрительные взгляды меня не трогают. Но ведь эта банда не просто смотрит. Делает. Унижает, дразнит, порой бьет. Неволей выработался страх.
Мгновенно нахожу взглядом светловолосую шевелюру Торнхилла младшего. Он словно почувствовал, что я смотрю. Чуть повернул голову, бросив в мою сторону ледяной взгляд. Потом и вовсе отвернулся, скривившись, будто на дождевого червя наступил. Придурок. Все правильно, лучше не смотри в мою сторону. Мне так намного лучше.
Один вид его высокой широкоплечей фигуры с засунутыми в карманы руками вызывала аллергическую реакцию. Прямо-таки адский зуд в сжатых кулаках.
