Мужчина в ливрее облегченно вздохнул и подошел к ним:
— Сила Единого, наконец-то! — он с трудом поклонился. — Я уже вторую неделю сижу в этом порту. Леди Одиль приказала мне не пропускать ни одного корабля из Эвермира и спрашивать о вас. Но… — он неожиданно замолчал и с подозрением уставился на мать и дочерей. — Мне нужны доказательства, что вы — именно те дамы, кого я ищу. Леди дала мне вот это.
Мужчина вытащил из кармана золотую цепочку с медальоном. Эмалированный кулон украшало геральдическое изображение: рассеченное синее с белым поле, на верхней, синей половине которого был изображен летящий аист, а на нижней, белой — золотой ключ. Соланн улыбнулась и сняла с шеи абсолютно такой же:
— Это герб Д’Аланри.
Мужчина поклонился:
— Мадам, мое имя — Жермон. Я старший лакей леди Одиль. Она прислала за вами карету. Мне поручено без лишнего шума доставить вас в ее городское поместье в Орбийяре.
— Вот видите, — улыбнулась Соланн дочерям. — Семья нас не бросила.
Жермон подхватил вещи путешественниц и быстрым шагом отправился прочь от причала, ловко лавируя между прохожими. Соланн шла рядом с ним. Эсса взяла за руку Виэри, чтобы та случайно не потерялась в толкучке.
— Мастер Жермон, я не была в Трезеньеле более двадцати лет, — в голосе Соланн зазвучало волнение. — Скажи мне, пожалуйста, виконт и виконтесса Д’Аланри, наши с леди Одиль родители, еще живы?
— К сожалению, моя леди, ваши отец и матушка ныне пребывают в чертогах Единого, — скорбно отозвался лакей.
Соланн горько вздохнула:
— Как жаль, что мне не сообщили! Но, наверно, по-другому и быть не могло. Давно это случилось?
— Лет пять назад, мадам, — ответил Жермон, продолжая расчищать им путь среди толпы.
— Значит, я не увижу дедушку и бабушку? — расстроенно протянула Виэри.
— Увы, моя дорогая, — вздохнула Соланн. — Мастер Жермон, а нельзя ли заглянуть в какой-нибудь трактир? Девочки голодны.
— У меня приказ — вывезти вас из Грелля как можно скорее, — покачал головой лакей. — Но в карете вас ожидает корзинка с самой свежей едой и бутылка хорошего вина. И во время пути мы обязательно будем останавливаться, чтобы отдохнуть и поесть.
— Сестра не передала мне никакого письма? — поинтересовалась Соланн.
— Нет, моя леди. Она сказала, что у вас будет время поговорить при встрече.
— По-моему, за нами прислала какая-то другая тетя, — тихо пробормотала Эсса. — Та тетя Одиль, про которую рассказывала нам мама, была веселой и открытой. А тут какие-то сплошные тайны и недомолвки…
Наконец, Жермон привел путешественниц на задворки большого каменного здания, напоминавшего таверну. Солнце никогда не заглядывало сюда: двор был сырым и грязным, а каменные стены построек покрыты плесенью. В довершение мрачной картины посреди возвышалась большая черная карета, запряженная четверкой гнедых лошадей. Ни герба, ни каких-либо других опознавательных знаков на дверцах кареты не было, а шторки на ее окнах были опущены.
— Поглядите-ка, — вновь пробормотала Эсса. — эта карета так и кричит: внутри меня прячется большой, просто огромный секрет!
Виэри фыркнула. Эсса ободряюще подмигнула сестре. Жермон поставил дорожные сундуки дам на мостовую и гостеприимно распахнул перед путешественницами дверцу кареты:
— Располагайтесь, мои леди, я займусь вещами. Мы обязательно сделаем несколько остановок, отсюда до Орбийяра путь неблизкий.
— Сколько примерно мы будем ехать? — поинтересовалась Эсса.
— Дней пять-шесть, моя леди, — ответил Жермон, сосредоточенно грузя вещи в карету. — Но, клянусь бородой Пророка, вы их даже не заметите. У леди Де Верлей отличные лошади, а в Трезеньеле — самые лучше на Каэроне дороги.
Справившись с погрузкой, лакей захлопнул дверцу кареты и, кряхтя, взгромоздился на козлы и взял вожжи. Покачиваясь и переваливаясь на камнях мостовой, карета медленно и грузно выехала из двора. Путешествие началось.
Глава 3
Мадам Мадели̇н Де Фебр, которая в определенных кругах за пристрастие к фиолетовому цвету была известна просто как «мадам Де Мов», а для молодых шпионов, которые на нее работали, как «Бабушка», стояла у внушительного зеркала в резной раме. Маделин собиралась выйти к ожидающему ее в приемной высокому гостю и слегка волновалась. В общем-то, слишком беспокоиться было не о чем: на своем веку мадам Де Фебр повидала великое множество высокопоставленных особ, среди которых попадались и персоны королевской крови.
В прошлом одна из самых знаменитых куртизанок Трезеньеля, удачно вышедшая замуж за мелкого дворянина, а ныне — продавщица секретов, державшая огромный штат шпионов и аферистов, которые были способны добыть любые тайны, мадам Де Фебр по-прежнему оставалась одной из самых влиятельных фигур трезеньельской политики. Сейчас ей было едва за шестьдесят, но тот, кто позволил бы себе хотя бы намек на ее возраст, сильно рисковал. Про нее говорили: «дама с опытом».
Тем не менее мадам Маделин все еще была красива. Она тщательно закрашивала седину в густых темных волосах. Поговаривали, что мадам Де Фебр с пятнадцати лет каждый день наносит на кожу лица слизь шеолланских виноградных улиток, которых ей поставляют каждое утро. Знатные дамы, услышав это, брезгливо морщились, но как бы там ни было лицо мадам Маделин даже в солидном возрасте оставалось по-детски гладким. Большие темно-карие глаза этой женщины смотрели на мир весело и с любопытством, в них часто пряталась улыбка. Низкий бархатный голос тоже звучал молодо и притягательно, в нем еще не появилось неприятного старческого дребезжания. Преклонный возраст дамы выдавала только шея, которая, как скажет вам любая трезеньельская красавица, к сожалению, очень плохо поддается уходу.
Но самое главное, эта женщина сохраняла живой ум и непринужденность общения, которые, помимо красоты, влекли к ней толпы поклонников. Да, она и сейчас еще нравилась мужчинам.
Прежде чем выйти к настойчивому гостю, который, насколько ей было известно, не отличался терпением, мадам Де Фебр придирчиво осмотрела на себя в большое зеркало. Сложная прическа, поддерживаемая сиреневой бархатной лентой с жемчугом, подчеркивала достоинства ее лица. Темно-фиолетовое атласное платье, сшитое по последней моде и отделанное золотистым кружевом, сидело безупречно. Наряд дополняли лиловые атласные туфли, расшитые бисером. Аферистка осталась вполне довольна тем, что видит, слегка улыбнулась и покинула свой будуар.
Ее гость в приемной
