он вышел из автомобиля и начал подниматься по широким ступеням на террасу, была четкая и яркая картина того дня, когда он с забинтованной головой и рукой на перевязи вышел поздним вечером из зеленого военного автомобиля вместе с Драммондом и Паркером и остановился перед домом. Только по узеньким лучикам света, пробивавшимся через щели в плотных шторах, можно было тогда определить, что в доме есть жильцы. Пятнадцать лет назад… Точнее шестнадцать. Шел дождь, резкий и косой, на море разыгрался шторм. Не только этот дом, но и вся Англия погрузились в темноту. Над островами бушевала гроза войны, и каждую ночь эскадры с черными крестами вылетали с континента со своим смертоносным грузом.
Сейчас же светило солнце, а война отодвинулась так далеко, что казалась всего лишь воспоминанием из старого кинофильма. Стали уже чем-то нереальным и она, и ее жертвы. Дом с тех пор не изменился. Зато изменился Айон Драммонд. Это был уже не тот стройный молоденький офицерик. Он стал штатским в полном смысле этого слова. Высокий, румяный, светловолосый и слегка пополневший, облаченный в белый пиджак стоял он сейчас, прижимая к себе стройную, смуглую женщину, которая что-то шептала ему, не обращая внимания на присутствующих. Добродушный, милый англичанин лет сорока, довольный жизнью, уверенный в себе, честный малый, идущий без колебаний по однажды избранной дороге. Только высокий лоб и несколько рассеянный взгляд вдаль мудрых глаз выдавали в нем человека незаурядного.
Алекс поднялся на верхнюю ступеньку и остановился. Драммонд деликатно высвободился из объятий Сары и протянул ему руку.
— Ты не меняешься! — сказал он. — Я уже скоро буду толстым, сморщенным старцем, а ты, Джо, по-прежнему выглядишь, как подпоручик. Хорошо, что ты здесь! — Обернувшись, Айон воскликнул: — Извините, Люси! Познакомьтесь! Это наш знаменитый Джо Алекс, рассказами о котором я вам надоел с того самого момента, как вы пожелали слушать о войне! А это Люси Спарроу, жена моего приятеля и товарища по работе… И прекрасный хирург. Наверное, Сара рассказывала тебе о ней по дороге.
— Разумеется! — подтвердила Сара. — Посплетничали обо всех, включая и тебя. Мы ведь довольно интересная компания. Или нам только так кажется?
Джо пожал загорелую женскую руку с длинными, сильными пальцами. И только потом взглянул в лицо Люси.
Сара не ошиблась. Он увидел перед собой высокую, стройную молодую женщину с волосами настолько светлыми, что они казались почти белыми. Взгляд ее больших серых глаз, смотревших на Алекса, был умным и спокойным, но одновременно твердым. И еще он отражал нечто, что он назвал бы сдержанным достоинством. Глаза словно бы знали, что Люси Спарроу всю жизнь делает только то, что считает нужным и правильным, и не считали, что их необходимо прикрывать или отводить в сторону. Овальное лицо с несколько выступающими скулами было потрясающе красиво. Оно освещалось внутренним светом, таким же, как у задумавшихся женщин на полотнах голландских художников.
— Я очень рада знакомству с вами, — произнесла женщина мелодичным голосом и улыбнулась. При этом Алекс увидел два ряда неправдоподобно великолепных зубов и с трудом оторвал от них взгляд. — В рассказах Айона вы предстаете не то святым Георгием, не то Дон Кихотом нашей авиации. — В глазах ее вспыхнул серый веселый огонек. — Вы это подтверждаете?
— Разумеется, — Алекс склонил голову. — Чем лучше о нас говорят, тем лучше. — Только сейчас он смог окинуть ее взглядом всю. Она была одета в простое белое платье, а на стройных ногах носила сандалии с большими пряжками голубого цвета. Никаких цветков, никакого платочка, лишь маленькая рубиновая подвеска на тонкой цепочке поблескивала в разрезе платья на загорелой гладкой шее. Когда Люси повернулась, рубин выстрелил темно-красным лучом и погас.
— Ну, что я говорила? — сказала Сара, стоявшая рядом под руку с Драммондом. — Она неслыханно красива!
— Сара, умоляю тебя… — Легкий румянец появился на лице Люси Спарроу. — Умоляю тебя, дорогая…
— И подумать только, — рассмеялся Айон, — что взрослые люди позволяют этой женщине вырезать у себя кусочки единственного инструмента, данного им Богом для того, чтобы они могли о Нем думать. Идем наверх. Я покажу тебе твою комнату. Вещи оставь в автомобиле. Их заберет Кэйт, — он показал на молодую, круглолицую горничную, одетую в черное платье и беленький чепец, которая показалась в дверях и радостной улыбкой приветствовала Сару.
— Большое спасибо! — Алекс вернулся к машине и поставил на землю сначала чемоданы Сары, а затем и все свои пожитки. — Если можно, пусть Кэйт возьмет папку и пишущую машинку, а с чемоданами я сам справлюсь.
Но Айон уже подхватил чемодан и взял папку, поэтому Алексу досталась пишущая машинка и второй чемодан. Они начали подниматься вверх по ступенькам. Прежде чем войти в холл, Алекс обернулся.
— Кому принадлежит пишущая машинка? — спросила Люси, стоявшая на террасе рядом с Сарой. — Святому Георгию или Дон Кихоту?
— Дракону и Санчо Пансо.
Она покачала головой:
— Настоящая дама не разбирается в машинах. Она убеждена, что их выдумали мужчины, чтобы иметь достаточное количество гаек для откручивания и прикручивания в свободные воскресные дни. Я не разбираюсь ни в одной машине, даже пишущей.
— О Боже! — сказала Сара. — Придется мне поставить машину в гараж и больше не вспоминать о ней.
Она помахала рукой и захлопнула дверцу. Люси медленно спускалась по лестнице, направляясь к каменной балюстраде над обрывом.
— Идем, — сказал Айон, — если, разумеется, ты в состоянии оторвать взгляд от этой молодой дамы.
— В состоянии, — Алекс вошел в прихожую. Это была громадная светлая комната, сохранившаяся с тех времен, когда Саншайн Мэнор представлял собой наполовину укрепленную усадьбу и не подвергся еще перестройкам, которые в дальнейшем производили, следуя моде и меняющимся условиям жизни, его очередные владельцы. Прихожая пронзала дом навылет, разделяя его на две части, и заканчивалась большими застекленными и зарешеченными дверями, сквозь которые виднелись деревья главной аллеи парка. Посередине одной из стен располагался огромный камин, обложенный каменными плитами и украшенный родовым гербом Драммондов. Рядом с ним, справа, вела вверх лестница. Следуя за Айоном, Алекс силился вспомнить, куда она ведет. Мысленным взором видел он темные балки потолка и надпись на одной из них: «Чти Бога под этой крышей, и она никогда не рухнет тебе на голову. 1689»… или 1699? Они прошли поворот лестницы. Джо поднял голову.
— Восемьдесят девять, — сказал громко, — не забыл!
Айон обернулся.
— Будешь жить в той самой комнате, что и тогда. Я подумал, что тебе будет приятно вернуться в нее снова.
— В той, слева?
— Да.
Они поднялись на этаж и остановились перед дверью. По всей длине дома проходил узкий темный коридор,
