оставшихся империй, посчитавших Хаэн слишком слабым, чтобы защищаться. Учитывая уже существующие угрозы, Джунг не представлял, как будет отбиваться ещё и от Кайодзи. А ведь и Ульсан не будет стоять в стороне!
Тем временем же гонец продолжил доклад.
—… Армии Кайодзи перешли границы Канда и двигаются в сторону Ульсана…
— Подожди, — приказал заморгавший император, услышав нечто, что сбило его шок. — Они пересекли Кан… То есть они двигаются не к нам⁈
— Эм-м-м, да. — запнулся гонец и тут же рухнул на колени, уткнувшись головой в пол, почувствовав гнев императора.
— Так с этого и надо было начинать, идиот! — вскочил на ноги Джунг, прожигая обманувшего ожидания посланника. Внутри Чан Ди боролись сразу два чувства, желание прикончить этого придурка и рвущийся наружу смех. В конце концов второе победило.
— Это всё? — на быстрый кивок Джунг приказал гонцу выметаться, что тот с радостью и сделал.
— Наконец-то прекрасные новости! — все же засмеялся Чан Ди, рухнув обратно в кресло. — Теперь уж Ульсану и Кайодзи будет совсем не до меня! Да, рано или поздно кто-то из них победит, и Хаэну придётся иметь с ними дело. Но когда это ещё произойдет?
Очередной стук в дверь и новый посланник с готовностью сообщает.
— Сообщение от генерала Казиса. Войска Асана ещё глубже продвинулись, захватив на этот раз сразу два города.
— Проклятье!
* * *
Ульсан и Кайодзи — столь похожие и столь же отличающиеся. Одна империя считает себя вершиной морали и путеводной звездой для всех практиков и сект, но за кулисами ничуть не стесняется пользоваться подлыми и грязными приёмами ради общего блага.
Вторая же в противовес первой, наоборот, позволила многим спорным и злым сектам открыто проповедовать свои принципы, хоть и оставаться в рамках государственных законов.
Несмотря на внешнее различие, между ними было не так уж и мало общего.
Впрочем, нельзя было игнорировать успешность пиара Ульсана. Благодаря нему многие из пограничных королевств, являющихся производственной и сырьевой периферией, куда больше предпочтений отдавали именно Ульсану. Хоть по большому счету, овце должно быть всё равно, кто её будет стричь и к кому она рано или поздно пойдет на мясо.
Пользуясь своими связями, Ульсан планомерно загонял Кайодзи в оборону, окружая его недружественными и враждебными странами. Последней каплей стал переворот в королевстве Канда, где ради прекращения работы шахты была уничтожена вся королевская линия престолонаследия.
Но, добиваясь одной политической победы за другой, Ульсан забыл одну простую вещь. Никогда нельзя загонять даже ту же крысу в угол. Ведь осознав, что терять нечего, и смерть придёт в любом случае, животное может броситься даже на превосходящего противника. А Кайодзи был далеко не слаб.
Перешедшие границу войска Кайодзи с ходу атаковали пограничные крепости Ульсана, не стесняясь пользоваться самым темными из имеющихся у них артефактов и техник. Таким образом они гордо демонстрировали своим противникам своё отличие, а заодно наслаждались их страданиями, расплачиваясь за все годы подковёрных игр.
Но и Ульсан стоил Кайодзи. Хоть и растерянные от неожиданности атаки, они тем не менее были тоже готовы к войне. Видя жестокость Кайодзи, командующие Ульсана в ярости разрешили доступ уже к своим запретным техникам и ритуалам.
Надо ли говорить, что кое-где фронт сдвинулся одновременно, как зайдя уже в Кайодзи, так и перекинувшись на соседние страны, которые без их желания были втянуты в этот всё расширяющийся конфликт?
Возможно, они и не хотели участвовать, но сложно оставаться в стороне, когда командир одной из армий приказывает своим войскам встать в одном из городов, а второй командир, уже с противоположной стороны, приказывает обстреливать техниками город, не заботясь о сопутствующих потерях.
Запуганные мирные жители пытались бежать в те страны, которые ещё не были затронуты войной, но иной раз возникало чувство, что война идёт далеко впереди них. Куда бы беженцы не прибывали, там уже разгорались первые конфликты.
Некоторые имели глупость пойти на юг, в Хаэн, но звериная волна и солдаты Асана быстро объяснили им их ошибку.
* * *
Великий наставник неторопливо шел по темному коридору в одном из самых сверх-секретных убежищ секты Пожирающей тьмы. Убежище находилось глубоко под землей, выход же располагался в обычном, ничем не примечательном лесу, довольно далеко от любых людских и не только поселений. Сюда не ходили даже охотники, ведь фон ци был чрезвычайно мал, и здесь не водилось никаких сильных животных.
Засунуть сюда сильных практиков, значило, поставить их в очень грустное положение, ведь в таком месте они бы не смогли совершенствоваться. Чем выше сила практика, тем больший вызов ему требуется, чтобы совершить рывок на следующий ранг.
Однако те, кто здесь находился, уже давно предпочли путь знаний, а не силы. Каждый из работающих здесь мастеров был лично найден и воспитан Великим наставником. Он тщательно отбирал людей, руководствуясь не силой, а необычным и ищущим разумом. Это был чрезвычайно непривычный способ отбора, ведь все всегда концентрировались именно на силе и таланте.
Великий наставник был чудовищно стар. Когда-то он видел войну с Благословенными мастерами и торжество проклятых практиков. Что же, когда-то он и сам был благословенным мастером и лишь необходимость заставила его уйти от их чистых учений.
Будучи одним из основателей секты Пожирающей тьмы, Наставник долго считал, что секты будет достаточно для их победы. Но шли столетия, и он начал постепенно разочароваться в их детище.
Нет, он всё так же верил, что совершенствующиеся это зло, которое надо искоренить. Вот только Наставник также видел уже знакомые следы «гнили» и в их секте.
Сражаясь со своими врагами они постепенно сами стали им подобны. Тот, кто убивает дракона, сам им становится.
Именно поэтому в тайне от всех остальных Наставник занялся поиском альтернативного пути, что мог бы помочь решить проблему практиков. Его выбор остановился на путях древних. Чем-то могущественном, что пришло из далеких веков, и к чему никто бы не был готов.
Это заняло у него многие десятилетия, что постепенно превратились в столетия. В какой-то момент Наставник уже почти потерял надежду, пока случайность не решила судьбу. На тот момент он так отчаялся, что решился начать продвигаться в проклятые пустоши на севере, где когда-то существовала уничтоженная чумой империя Закот. Если бы его поймали пограничные патрули, то уничтожили бы на месте.
Уставший и замерзший после боя с ледяным тигром на скалистых утесах в холодных горах, он решил заночевать в одной небольшой пещере. Но какого же его было удивление, когда он почувствовал там слабенький намек на ци?
Уже потом он узнал, что само наличие даже этого крохотного следа было вызвано выходом из строя одного из древних барьерных знаков.
Сумев разобраться в артефактной защите и проникнув внутрь, Наставник пришел в восторг, когда узнал, что же он все-таки нашел.
Это не было древним оружием, как он хотел изначально, ведь это было даже лучше.
Кто в этом мире не слышал о Сян Лю Девятиглавом Пауке? Практике, чьё имя стало столь запретным, что в некоторых регионах принято убивать детей, чьи родители по незнанию могли назвать ребёнка именем Сян Лю.
Создатель Чумы, что так сильно напугала практиков, что Империи Ульсан и Кайодзи предпочли навсегда огородить земли на севере, чем рисковать двигаться по ним вверх.
Чума уносила жизни всех людей, как бессмертных, так и нет. Заражала она, в том числе, и животных, но последние в большинстве своём выздоравливали. А вот люди умирали в ста процентах случаях.
Никакого лекарства, никакого спасения, лишь долгая и мучительная смерть. Могущественные практики получали лишь небольшую отсрочку, пока их невероятно крепкие тела боролись за свою жизнь. Но конец был един и для них. По большому счету они лишь оттягивали исход.
Все доподлинно знали, что Сян Лю был убит. Когда весь мир желает твоей смерти, трудно скрыться где бы то ни было.
Однако, как оказалось, Сян Лю имел план на такой счёт. Глубоко в горах, на чумной территории, он расположил секретную мастерскую, готовую восстановить его тело после смерти и вернуть в него разум Девятиглавого паука.
Вот только что-то пошло не так, и сложный артефакт, которым и была мастерская, не включился, от чего Сян Лю так и не вернулся в мир, чтобы насладиться тем, что он совершил.
Подпитываемый
