— Подлый ты.
Да, действительно, сам простыней обмотался, а ей хотя бы наволочку с подушки снял.
— Зато ты самая лучшая. — Он провел рукой над ее животом, не решаясь прикоснуться к нему.
— Не для тебя.
— Для меня. Тебе нужна семья, тепло и забота.
Василиса и хотела кивнуть, но не решилась. И семья ей нужна, и забота. Глеб, как ни крути, самая лучшая партия для нее. А любовь… Стерпится — слюбится, как говорится.
— Я тебя не обижу. — Все-таки он прикоснулся к ней, провел рукой по бедру вниз до колена.
Возмущения как такового у нее не было, но силы, чтобы выразить его, нашлись.
— Не трогай меня!
— Все! — Глеб засуетился, накрыл Василису простыней.
После этого она смогла повернуться к нему спиной.
— Только тронь! — пробормотала она и зловредно улыбнулась, выковыривая из памяти мутные фрагменты прошедшей ночи.
Василиса не помнила, как оно было, но твердо знала, что отдавалась она не Глебу, а Матвею. Да, он враг, но лучше лишиться девственности с ним, чем с кем-то еще.
Два дня в изоляторе закончились подпиской о невыезде и выходом на волю. Менты Матвею даже обвинение не предъявили. Не было его в доме Улеевых, не мог он убить там никого.
Однако следователь не был в том уверен.
— Ты, Вересов, не расслабляйся, еще, как говорится, не вечер. Возьмем Ваничева — глядишь, и твое дерьмо всплывет, — сказал он, кивком показывая на дверь.
— Не всплывет, — заявил Матвей.
— А Ваничева возьмем? — Кистенев сощурил глаза, внимательно глянул на него.
— Без понятия.
Матвей повернулся к двери, а он продолжал смотреть на него. Парень подумал, что этот тип не отстанет от него. Просто за ним будет наблюдать не он сам, а его люди. Вдруг он выведет их на Антоху?
Открыв дверь, Матвей мигом забыл и о следователе, и о своем непутевом дружке. В коридоре в ожидании приема стояла Василиса. С черной лентой на лбу, суровая, печальная и красивая до нервного зуда.
Матвей переступил порог и остановился, как будто в землю врос, окаменел.
Василиса узнала его, губы ее дрогнули, брови взметнулись вверх. Правая рука пошла на замах. Матвей мог увернуться, но не стал этого делать и блок не поставил. Василиса с размаху влепила ему пощечину.
Ей осталось только плюнуть ему в лицо, но Матвей не стал ждать, когда она до этого додумается. Он повернулся к ней спиной и неторопливо пошел прочь.
— Мразь! — донеслось ему вслед.
Матвей показал пропуск на проходной, но далеко уходить не стал, спустился с крыльца, встал под сосной и закурил.
Василису он ждал не меньше получаса. Она вышла из здания прокуратуры и, не останавливаясь, направилась к воротам. Матвей нагнал ее, но не рискнул подойти к ней ближе, чем на расстояние вытянутой руки.
Василиса заметила его, однако не остановилась, головы не повернула, только буркнула:
— Уйди!
— Тебе ведь следователь все сказал.
— Уйди, пожалуйста! — Василиса напряженно опустила руки, нервно сжала кулаки.
— Я даже не знал, что там затевается.
Василиса продолжала идти, но Матвей остановился. Не в том она сейчас настроении, чтобы верить ему. А он не собачка, чтобы бегать за ней. Может, как-нибудь потом, когда все уляжется. Точки соприкосновения у них есть, значит, когда-нибудь они пересекутся.
— Мои соболезнования, — произнес он ей в спину.
Василиса успела сделать несколько шагов, прежде чем ее догнали эти слова.
Остановилась она резко. Ноги уже уперлись в землю, а голова продолжала движение.
Но равновесия девушка не потеряла, так же резко повернулась к Матвею и зло, с осуждением спросила:
— Что ты сказал?
— Имею право так говорить. Потому что не при делах.
— А кто при делах?
— Я не бандит и никогда им не был. Бизнес у меня, ларьки, «Сникерсы», «Марсы».
— А твой Антоха?
— Антоха — друг моего брата.
— А брат?
— Брата убили. В прошлом году.
— Брат был бандитом. — Василиса не спрашивала, а утверждала.
Видимо, Кистенев поделился с ней информацией.
— Да, но там тоже все из-за бизнеса приключилось. Брат не захотел делиться с серьезными людьми. Может, и твой отец перешел кому-то дорогу.
— Мой отец перешел дорогу вам!
— Нам перешел дорогу Рубахов. Он, кажется, компаньон твоего отца.
— И что?
— Знаешь, почему в моем бизнесе нет компаньонов?
Матвей не давил на Василису, но почувствовал, что его слова проникли в нее. Между ними протянулся невидимый мост, по которому она пошла ему навстречу.
— Почему? — спросила девушка.
— Да потому, что денег много не бывает. Компаньону всегда будет мало. Рано или поздно он захочет меня убрать.
— И что?
— А то!.. Телохранители Рубахова могли пробить нас, выйти на Антоху, на его банду. А там сейчас голяк, мелководье, крокодил не ловится, не растет кокос.
— Кокос? — Василиса посмотрела на него с явным осуждением, адресованным и ему, и себе.
— Они сейчас за любой заказ готовы взяться. Вот и подписались.
— Заказ?
— Мокрый заказ. На твоего отца, — сказал Матвей.
— Кто моего отца заказал? — Василиса медленно приближалась к нему.
— Это слишком серьезное обвинение, а доказательств у меня нет.
— Рубахов? — Василиса порывисто взяла Матвея за руку и сжала его указательный палец с такой силой, как будто хотела сломать.
— Одно я знаю точно. Моей вины в твоей беде нет.
— Нет? — Василиса смотрела на него внимательно, не мигая.
Ему пришлось напрячь палец, чтобы она не вывернула его в суставе.
Можно было, конечно, покопаться в логике вещей, поискать там поводы, причины и следствия. Если бы Матвей тогда не погнался за мажором, то Рубахов не вышел бы на них, не сделал бы Чистику деловое предложение. Но, во-первых, у парня не было никакого желания посыпать голову пеплом, во-вторых, Антоха ничего не говорил о Рубахове. Был заказ, а о том, кто его сделал, оставалось только догадываться.
— Ты на машине? — спросила Василиса.
Матвей отрицательно качнул головой. Оперативники доставили его в отделение на своей тачке, а вот домой отвозить не собирались. Да он в общем-то на этом и не настаивал.
— Подвезешь? — Она достала из сумочки ключи с логотипом «БМВ». Серебристая машина стояла у самых ворот. — А то я плохо умею, — сказала она, чуть помолчала и добавила: — Да и права у меня недействительны.
