чувствам.
Чувства её непреложно отвечали: да, могла бы.
Ей было мерзко и противно это признавать, но его заботливость и внимательность к ней уже тронули её сердце; и она уже иногда забывала, сколько у неё веских причин его ненавидеть. Если так будет продолжаться дальше – ужасные события сегодняшнего дня и совсем сгладятся в её памяти, а его чуткое осторожное отношение к ней даст свои неизбежные плоды. И она, в самом деле, сама радостно упадёт в его объятия.
Нари аж замутило от подобных перспектив. Мысль о том, что она может однажды отдаться этому мерзавцу добровольно, казалась ей и бесконечно унизительной, и возмутительной, и горькой, и страшной.
– Никогда! – решительно тряхнула она головой.
«Лучше смерть!» – гордо пронеслось в её мыслях.
Это соображение – что она скорее умрёт, чем добровольно останется с ним, – придало ей сил.
– Нари, ты дурочка? – устало вопросил он, подходя к ней, вглубь каюты. С укором добавил: – Я готов идти на уступки из уважения к тебе и твоему свободолюбивому нраву, но тебе не стоит так забываться и упускать из внимания тот факт, что мне может надоесть потакать твоим капризам.
Сердце её замерло от ужаса.
Она не то чтобы забыла, что ему… может надоесть «потакать её капризам»… Она просто уже записала его в «не совсем подлецы», и потому не ждала чего-то страшнее пустых угроз и выражений недовольства.
То, что он прямо напомнил ей, что ему «может надоесть», заставило её смотреть на ситуацию совсем уж пессимистично.
«Либо он ломает меня медленно и, как говорится, нежно, – сделала вывод она, – либо ему надоедает играть, и он ломает меня быстро и больно».
Альтернатива показалась ей кошмарной.
«Я в любом случае проиграю, – сделала вывод она. – Если только не смогу сбежать».
Но с последним её шансы тоже таяли на глазах. Возможно, если она сейчас сыграет покорность, ей удастся притупить его бдительность и вернуться к плану с «добраться до берега Ниии вплавь»?
Но этот план был безумным и зыбким. Если их корабль будет удачно проходить недалеко от берега, если она сумеет вычислить положение корабля, если ей удастся сбежать через порт, если ей удастся доплыть, если он не бросит своих людей на её поиски…
Нари определила бы свои удачные шансы как один против девяносто девяти.
От отчаяния и безнадёжности ей сделалось совсем тоскливо и страшно. Мысли, которые она гнала от себя весь день, – мысли о том, что у неё всё равно нет шансов, мысли о том, что всё равно всё кончено, что она всё равно умрёт, что её всё равно ждут только боль и страх, – догнали её, наконец.
В накрывающей её с головой панической истерике она взмахнула руками.
– Ах, вот как! – воскликнула она и прежде, чем он успел понять, что она делает, рванула к порту, быстрым движением забралась в него, высунула ноги наружу и, зацепившись руками за рамы, нервно обернулась и крикнула в его ошеломлённое лицо:
– Ни шагу ко мне, иначе прыгну!
Её истеричный голос срывался; ветер трепал светлые волосы, в лунном свете мерцающие мистическими бликами. Под её ногами разверзлась бездна: холодные морские волны сурово разбивались о корму корабля, и часть брызг долетала и до неё. По коже пошли мурашки от холода и страха.
– Ты что творишь?! – прошипел из угла каюты князь, впрочем, не делающий попыток приблизиться к ней. Однако его хищный острый взгляд так вцепился в неё, что, ей казалось, она и не сможет прыгнуть, потому что взгляд этот пришпилил её к кораблю.
– Я лучше… лучше умру, чем буду вашей! – звонким срывающимся голосом заявила она. – Или вы отпустите меня, или я умру, умру, так и знайте! – в истерике задохнулась слезами она.
– Куда я тебя отпущу, дурочка?! В открытое море?! – язвительно переспросил князь, внутри себя взвешивая шансы успеть вытащить её живой, если она и впрямь прыгнет.
Шансы были так себе.
– В ближайший ниийский город! – захлёбываясь ветром и слезами, поправила она.
– В ближайший ниийский город, – строго повторил он и кивнул: – Хорошо.
Она так задрожала, что чуть не вывалилась наружу.
Он резко шагнул к ней.
– Не подходите! – снова потребовала она, перехватываясь покрепче и с недоверием переспрашивая: – Вы меня обманываете, да?
– Смысл мне тебя обманывать, Нари? – сухо открестился он, складывая руки на груди, после чего пояснил: – Положим, я обману тебя сейчас. Чтобы через несколько дней снова наслаждаться подобными картинами? – дёрнул он подбородков в её сторону.
Он говорил справедливые вещи, но ей всё же не верилось, что он, в самом деле, так легко отступил.
– Вы меня отпустите, правда? В ближайшем городе? – срывающимся голосом переспросила она.
– Да, отпущу, в ближайшем ниийском городе, или в другом, если ближайший тебе не понравится, – сухо подтвердил он.
Она прикрыла глаза от облегчения.
В следующую секунду обнаружила, что не знает, как забраться обратно: она держалась тем, что упиралась обеими руками и почти висела над морем.
Он разгадал её затруднения и скучающим тоном уточнил:
– Я могу тебе помочь?
– Да, пожалуйста… – попросила она.
Он подошёл, перехватил её за талию – приятно тёплыми руками – и затащил обратно в каюту.
Несколько секунд она просто дрожала, пытаясь справиться с нервным перенапряжением.
Он, стоя в двух шагах, рассматривал её задумчиво и недовольно.
Когда она справилась с паникой и истерикой, то с ужасом поняла, что не видит на его лице ни досады, ни гнева, ни упрямства – ничего из того, что должно было бы на нём отобразиться, если бы она своим шантажом действительно достигла бы успеха.
– И в чём подвох? – тихо и устало спросила она.
Он наклонил голову, и она вздрогнула от его пронзительного взгляда.
– Ты забыла, Нари, – мягко и спокойно напомнил он, – что у меня полный трюм людей, которых ты назвала… – он издевательски протянул: – Своими друзьями и близкими. Конечно, я пошёл бы навстречу своей любимой наложнице, – с удовольствием протянул он, – и позаботился бы о них, а то и позволил бы ей самой определять их дальнейшую судьбу.
Утомлённо прикрыв глаза, Нари внутри себя признала, что проиграла окончательно и бесспорно.
Он насмешливо продолжил:
– Но, поскольку моя любимая наложница то ли вышла в ближайшем ниийском городе, то ли сбежала, то ли утопла, то ли нашла себе иного покровителя, – он явно с наслаждением перечислил все те альтернативы, которые она для себя рассматривала, – то, конечно, ничто не помешает мне сорвать на них своё неудовольствие.
Он сделал шаг вперёд, подходя к ней вплотную, и мягко продолжил:
– И поверь, Нари, моё неудовольствие…
