запугивание, шантаж. Я в этом кое-что разумею. Если нужно, то я стану брать приступом ворота рая! — проговорил про себя старик.
— Э-ге-гей! — воспрянув духом гикал он в безоблачную высь. — Эй, начальник! — сердито нахмурив брови старик грозил кулаком ясному небу.
Но небо в ответ не ополчилось чёрными тучами и не грянул гром. Оно оставалось безмолвно-равнодушным, словно не замечало безумца. Да и надолго пороху ему не хватило — стеная и рыдая он бухнулся наземь, беспомощно сжимая в ладонях молодую траву. Через некоторое время всё начиналось по новой: снова вскакивал и извергал потоки отборной богохульной брани в бирюзовую высь и снова становился раком и сокрушенно молил о спасении.
Никодим, всё равно, был как загнанная в угол крыса, только дело его обстояло много хуже, потому как огрызаться было бессмысленно, ровно как и молить о милости, ибо принять Христа в сердце своём он попросту не умел, а выклянчить себе билет в рай — невозможно.
— О, ты, там! В невъебенных небесных чертогах! На высоком троне! Ты же сам создал меня таким!!! — взывал в бесконечность несчастный.
Да, подлизать жопу можно было хоть Митрополиту, хоть Иерарху, хоть Папе Римскому с самым центровым Раввином до кучи, но с Царём Небесным такие штуки не проходят.
Никодим чувствовал как Бог смотрит отстранённо за горизонт, куда-то сквозь него в небытие и даже дальше. Что-же? Не срослось, не склеилось, не фортануло18! Видно, не судьба…
Эпилог
Очень скоро, буквально на днях, на посёлке объявится кудесник — святой старец Никодим, который возьмётся безошибочно предсказывать будущее и бесплатно исцелять всех корявых и убогих.
Также святой станет изгонять бесов из одержимых и всё это — «за так», лишь за устное обещание молиться за его душу грешную. На приём к праведнику люди стекутся толпами: у его землянки круглосуточно будет тянуться длиннющая очередь из сотен и сотен людей, приехавших к нему со всей страны.
Среди невежественной и убогой черни нередко можно будет встретить видных политиков, всяких воротил и звёзд шоу-бизнеса — все устремятся к нему за советом и благословением. А в народе же станут поговаривать, что он всеми ими — депутатами да олигархами, манипулирует, как куклами на верёвочках, что те делают и говорят лишь то, что Никодим им велит и, что не святой он вовсе, а шарлатан, а то и сам Антихрист. Про него будет очень много кривотолков: будто он организатор тоталитарной секты, будто кидает людей на большие бабки и квартиры.
Гутарили даже, что он, якобы, “зарядил” самого Митрополита Московского и Всея Руси Кирилла Гундяева, чтобы тот причислил его к Лику Святых, на что он за огромные деньги вроде бы согласился, но только лишь после его — Никодимовой смерти. И, что Никодим всё боится, что Кирилл его кинет, но у него на Патриарха есть некий компромат — то-ли, что он, Кирилл, — каннибал, то-ли — сатанист, то-ли (прости Господи!) — педераст.
Ещё бают19, что его завалил из пистолета какой-то съехавший с катушек отставной полковник — баркашовец-РНЕшник20, коего вскоре закрыли на ПЖ21 в Кащенко22. И вроде как ему (ещё в довесок к мокрухе23) добавили попытку госпереворота, что на даче у него нашли целый склад с оружием и экстремистской литературой религиозно-нацистского толка, а «Не святой» угодил прямиком в ад.
Иные уверены, что Никодим попал в Рай, так как примирился с Господом и помер на рассвете, в день Святой Пасхи, во время самозабвенной молитвы, сразу после Крёстного хода и Всенощного бдения, после Святого причастия. Другие говорят, что Никодим когда-то был страшным злодеем, но, под конец жизни, являл собой образец добродетели и аскетическими подвигами открыл себе и многим людям врата в Жизнь Вечную.
О Пелагее, по обыкновению, говорят много — да кто во что горазд: что за свой колдовской дар она продала душу дьяволу, в молодёжной среде её представляют не то как злую Бабу Ягу, что ест непослушных детей на завтрак, не то как добрую фею и волшебницу. Злые языки судачат, что по ночам, в полнолуние она магическим методом на расстоянии доит чужих коров. Если у кого-то вдруг загуляет мужик, — то, наверняка, дело не обошлось без Пелагеи. Ведь известное дело, что молодые мандавошки завсегда обращаются за приворотом к колдунье, чтобы увести мужа из семьи.
В деревне её завсегда обходили стороной — боялись, дабы лишний раз не попасться ей на глаза — страшный человек, ведьма, полюбовница Люцифера. И над этим её имиджем немало постарались попы — те на вечерней проповеди, что только матерщиной поносили Пелагею Егоровну: «Нечестивица», «Карга», «Злокозненная ведьма», «Проклятая душа», «Сатанистка высшей категории».
Но, при всём при том, в деревне её немало уважали — ведь что делать, коли заболеет корова? А если что не так с ребёнком? Куда бежать? К попам? И действительно, ведь она неслабо волокёт в травах, снадобьях и отварах и уже не раз выручала. Но вот есть один нюанс — вроде как с тех несчастных, что обратились за помощью к колдушке, на том свете спросят по полной программе.
А Витя Аморалов, как говорят, забросил учёбу, вступил в банду скинхедов24 и всерьёз взялся за самогоноварение — сильно бухал и много курил ганджубас25. Всё зашло так далеко, что он сколотил патриотически-мистический кантри-панк-рок- ансамбль «Скобарь» — музыканты в непристойных частушках клеймили позором прогнившую западную капиталистическую систему и лирическими балладами воспевали свою будущую красно-коричневую Отчизну. Устраивали в местном ДК26 безобразные сэйшены27 с ненормальными плясками и пьяными драками. Они даже растлили дочку местного участкового и, в конечном итоге, ими всерьёз заинтересовалось КГБ.
Но чего только не навыдумывает народ от безделья праздного? В какие одёжи не нарядится? Какими чудесами не любуются невежественные сирые и убогие люди. Всё что-то им чудится, что-то кажется! Бессознательно, как слепые котята к мамкиным титькам, они упрямо тянутся к своей непогрешимой, как первый снег, правде — правде, по-детски наивной, но вместе с тем неумолимо беспощадной, и местами даже как бабкин клитор — жуткой. Будучи бессильными обличить её в хоть сколько-нибудь стройные формы — всё рисуют себе невероятные картины загробного мира в красках: тридевятые царства, портреты героев, колдунов и святых, невиданных зверей и птиц, ангелов и демонов, праведных воинов и злокозненных евреев и масонов. Воистину, эти полотнища просто уму непостижимы!
Как говорят: «Глас народа есть — глас Божий». Только
