четырьмя лапами, и, главное, никак не оторвать. Артисту потом пришлось идти к хирургу, руку ему зашили, он швы показывал. А эти спокойны, только «англичанин» полудикий, надо быть поосторожнее.
В клетках сидели около двадцати кошек, но ни одна не была похожа на ту, что меня интересовала.
Один кот — большой, мускулистый, с флегматичной физиономией — заинтересовался моим блокнотом и мной; потянулся ко мне, может, хотел поиграть.
— Бывай здоров, — сказал я ему и, попрощавшись с клоуном, ушел.
Домой я приехал к семи вечера.
— Что-нибудь узнал? — спросил Грай, ожидавший меня в кабинете.
— Не нашел никакой связи. Ни малейшей зацепки.
— Зря сходил?
— Нет, не зря. Теперь я знаю, что кошка живет с человеком четыре тысячелетия, и до сих пор — загадка для него. Кошка снимает стресс и очень полезна в доме.
Грай показал мне бумажку за дверью. На ней лежали две дохлые мышки.
— Специально оставил, чтобы тебе показать.
Елисей сидел на табурете и смотрел маленький телевизор. Когда на экране появилась птичка, он ожил, подбежал, прыгнул, бац по экрану лапой — пытался схватить птичку. Потом, несколько разочарованный неудачной охотой, вернулся на табурет и снова внимательно следил за экраном.
В кают-компании меня ожидал сюрприз — с Бондарем пила чай Надежда Молчанова, секретарь клуба «Котофеич». Тут же на стуле лежали ее приталенное пальто и меховой берет.
Надежда была явно расстроена и перепугана.
— Хорошо, что успел, — заторопил меня Грай. — садись записывай.
Девушка наградила меня величественным взглядом черных глаз и снова повернулась к Граю. Я ее не интересовал. Конечно, в ярком американском свитере, с рукой на перевязи, с боевой раной в плече, Грай выглядел внушительнее.
— Засиделась я с книжкой, — рассказывала Надежда, — потом свет погасила, лежу, заснуть не могу. Слышу, что-то с котом моим Велимором происходит, забеспокоился он, с батареи, на которой спал, спрыгнул, убежал к входной двери и топчется там. Страшно стало, я ведь одна в квартире, защитить некому. Кот не уходит от двери, видно, что-то чует. Я долго сидела на кровати, засыпать стала сидя. Вдруг слышу — в замке скребутся. Ну, думаю, пропала, бандиты лезут. Топорик у меня есть туристский, взяла его в руки, думаю, не дамся, защищаться буду. Дверь у меня еще и на цепочку закрыта. Поднялась, гляжу на эту цепочку, шевельнуться не могу. Вдруг слышу на лестнице пьяные вопли. Это сосед-алкаш с компанией возвращаются домой. Только поднялся сосед на наш этаж, слышу — двери в лифте закрылись, и лифт вниз пошел. Я занавеску отодвинула, смотрю — тень на снегу мелькнула. Но разве ночью разглядишь? Утром я к Шувалову, рассказываю: ко мне вор шел, да соседи спугнули. Что делать? Он велел никому не рассказывать и к вам пойти.
— Вот этот молодой мужчина, — Грай показал на меня, — пойдет с вами и посторожит кота.
— А он…
— Не беспокойтесь, он в нашем деле двоих стоит. Кстати, холост, борщ любит с перцем и макароны по-флотски.
Я вспыхнул — это зачем говорить?
— Только к окну его не сажайте, чтобы с улицы не заметили, — Грай подхватил раненую руку и, закусив губу, стал ее баюкать.
Под неодобрительным взглядом Бондаря, который не терпел спешки за едой, я наскоро перекусил, подал девушке приталенное пальто, обратив внимание, что выше и ниже талии у нее есть на что посмотреть, и поехал с ней на Суворовский проспект.
Проводив Надежду, но не доходя до ее дома, остался на улице. Понаблюдал. Ничего подозрительного не заметил и, стараясь не привлекать к себе внимания, проскользнул в парадную, пешком поднялся на четвертый этаж. Лестница была как лестница, средней запущенности, с металлическими дверями старинного лифта.
В квартире у Надежды я особо не таился, но к окнам не подходил. Она действительно сварила макароны с мясом, блюдо получилось отменным, и я ел, сидя на диване у стены.
Надя казалась доброжелательной, и, по-моему, не было услуги, которой она не могла бы оказать. Но тут таилась ловушка, и следовало держаться подальше от хозяйки с ее приторной улыбкой, вдруг сделавшейся прилипчивой.
Надежда работала пресс-секретарем в туристической фирме и могла иметь связи с различными людьми. У нас пока не было повода подозревать ее в похищении кошек, но на всякий случай я, как мог, осмотрел квартиру. Заинтересовали меня книжки в шкафу за стеклянными полками, так заставленные безделушками, что достать невозможно. Стал просматривать корешки — интересный подбор: Виктор Гюго, Эмиль Золя, Анатолий Франс, Шарль Бодлер, Теофил Готье. Дальше шли книги о кошках и «Похождения кота Мурра» Эрнста Теодора Гофмана. Я понял — Надежда коллекционирует книги о кошках.
Чуть не разбив стеклянную кошечку, с трудом вытащил пару книг, с удивлением обнаружил, что странички чуть склеены, после типографии их никто не смотрел — вот так коллекция! Полистал и вычитал, что в литературных кругах кошка вошла в моду в прошлом веке, что французские писатели того времени с удовольствием писали о них, одну из самых лучших книг о кошках написал Теофил Готье. Марк Твен увлекался кошками и много писал о них. Кот — постоянный персонаж в англоязычной литературе, доказательство тому: сказочные книги Редьярда Киплинга, таинственно-магнетические коты Эдгара По, обширный цикл, посвященный котам, известного поэта нашего времени Томаса Элиота…
Когда раздался неожиданный звонок в дверь, я вместе с книжкой спрятался в ванной комнате. Оказалось — сосед-алкаш зашел узнать, нет ли у нее выпивки в долг? Пока Надежда его выталкивала, узнал из книжки, что у наших с вами прародителей, древних славян, кот фигурировал в двойной роли — то как герой-змееборец, как былинный русский богатырь, то как чудовище — Кот-баюн, который сказывает сказки, сидя на столбе, но при этом напускает сон и «побивает весь люд».
— Богатая у тебя библиотека. — похвалил я Надежду, выйдя из ванной. — А кто еще из ваших собирает книги о кошках?
— У Шувалова большая библиотека. У Ирины Харитоновой тоже много книг, она умудряется даже где-то доставать книги о кошачьих питомниках. У Геннадия Дмитриева интересная коллекция — он собирает фотоальбомы о кошках. Вообще-то каждый при случае не упустит хорошую книжку…
Когда часовая стрелка подошла к десяти, девушка длинно зевнула.
— Мне рано вставать, приходится ложиться в десять, а то не подняться. — Она переоделась в спортивный костюм. — Мало ли что! — показала мне туристский топорик, спрятанный под подушку.
Я подмигнул Надежде, непонятно зачем, и тут заметил, что коса ее — русая толстая коса — исчезла. Значит, была фальшивая?! Я ахнул и тут же дал себе слово больше никогда не подмигивать секретарям
