понес до самой ванны. Но я быстро понимаю, что Лиам не собирается этого делать. Он более чем рад помочь мне, но нет и намека на то, что он обращается со мной как с инвалидом или куклой, как Александр. Он знает, что я в состоянии справиться с этим в основном самостоятельно, и он не собирается навязывать мне больше помощи, чем мне нужно.
Александр заботился обо мне, чтобы иметь полный контроль надо мной? Лиам уважает меня, потому что помогает мне, а не просто несет меня куда-то? Я так привыкла к тому, что Александр обращается со мной как со своей маленькой куклой, что забыла, каково это, делать все самой. Но мне приятно осторожно пробираться к ванной, сильные руки Лиама с длинными пальцами поддерживают меня, когда я иду шаг за шагом.
Когда я открываю дверь душа и тянусь к кранам, он отпускает меня, как будто я обожгла его, и быстро отступает назад. Это странная реакция для мужчины, который всего несколько мгновений назад уткнулся ртом мне между ног, но я ничего не говорю. Я оглядываюсь на него и вижу неуверенное выражение на его лице, когда он стоит там, опустив руки по швам, как будто он не уверен, что теперь с ними делать.
— Ты… — он тяжело сглатывает, его кадык дергается. — Тебе нужна еще какая-нибудь помощь?
Мне приходит в голову, что я могла бы сказать да. Я могла бы сказать ему, что мне нужно, чтобы он помог мне раздеться, что мне нужно помочь принять душ. Я могу представить его руки на моем теле, прикасающиеся к моей обнаженной коже, скользящие по моим соскам, его пальцы, влажные и скользкие, когда они снова прокладывают себе путь между моих ног…
Я просто пытаюсь поменять одного мужчину на другого? Александра больше нет, Лиам забрал меня у него. Я не знаю, злиться мне на него или благодарить, я не знаю, что правильно чувствовать, но я не должна жаждать удовольствия, которое он может мне доставить, просто как еще один способ забыться. Как и в случае с Александром, забота, удовольствие и похвала заставляют ненадолго уйти всю боль, все ужасные воспоминания, все то, от чего мне хочется свернуться в клубок в темноте и кричать до хрипоты.
Я не должна, однако. Я не должна.
— Нет, — шепчу я, мое горло сжимается. — Я в порядке. Я могу сделать это сама.
Лиам выглядит почти разочарованным, но он кивает.
— Хорошо, — говорит он. — Тогда я пойду. Ты сможешь вернуться в кровать сама?
Я киваю.
— Думаю, я справлюсь.
— Если тебе что-нибудь понадобится, я рядом, я зайду проведать тебя позже.
— Хорошо, — шепчу я.
Мы долго стоим там, горячая вода окутывает комнату паром, ее звук на заднем плане похож на белый шум, когда Лиам смотрит на меня, его зеленые глаза изучают мое лицо, как будто он хочет запомнить его.
Когда он уходит, пятясь и поворачиваясь к двери, прежде чем закрыть ее за собой, я чувствую себя потерянной, как будто его присутствие что-то значит для меня, как будто его отсутствие тоже.
Но я не могу позволить себе зависеть от него.
Я останусь с ним ненадолго. Просто пока не решу, что делать дальше. А потом я начну новую жизнь и предоставлю Лиама Макгрегора самому себе.
4
ЛИАМ
Я стою за дверью ванной, закрывая ее за собой, мои руки сжимаются в кулаки, когда я закрываю глаза.
Черт возьми. Это будет сложнее, чем я мог себе представить. Раньше, прежде чем прийти проведать ее, я сказал себе, что не прикоснусь к ней, что буду держаться на расстоянии, что отвечу на любые ее вопросы и оставлю ее в покое. Вместо этого я оказался со своим членом у нее во рту, она глотала мою сперму, а мой рот был у нее между ног. И если бы она сказала, что ей нужна помощь в душе…
Видение ее бледного, миниатюрного, совершенного тела под горячей водой, ее розовеющей кожи и мыла, покрывающего ее маленькую грудь, возможность того, что именно мои руки могут с ней делать, сводят меня с ума. Я чувствую, как мой член снова твердеет, и я заставляю себя прогнать эту мысль, открываю глаза и быстро моргаю, чтобы прогнать фантазию.
Я хочу ее так чертовски сильно, что это причиняет боль. Ничто никогда не было таким сладким на вкус, как мой рот между ее ног, и ничто никогда не было таким приятным, как ее губы и язык на моем члене. Ничто никогда не выглядело так прекрасно, как ее голубые глаза, смотрящие на меня снизу вверх, пока она отсасывала мне, широко раскрытые, довольные глаза, устремленные на мое лицо, когда я доводил ее до кульминации за кульминацией. Я не хотел останавливаться. Я хотел остаться там, между ее бедер, облизывая ее до бесконечного количества оргазмов.
Мне пришлось заставить себя остановиться, заставить себя не идти дальше. Я хочу от нее всего, но я знаю, что лучше не давить на нее. Я мог видеть, как крутятся колесики в ее голове, когда она стояла там у душа, вероятно, сравнивая меня с Александром, пытаясь решить, что она чувствует по поводу всего этого, позволять ли мне прикоснуться к ней снова и хочет ли она, чтобы я это сделал.
У меня есть проблемы поважнее, чем просто Ана, которые ждут меня в Бостоне, и я это знаю. Титаническим усилием я выталкиваю из головы картинку с ней, полуобнаженной и стонущей, направляясь к лифтам. Я должен встретиться с Максом и Левином в баре, но сначала я захожу к стойке консьержа в вестибюле.
— Могу ли я вам помочь, сэр? — Консьерж сразу становится внимательным, когда видит меня, и приятно улыбается.
— Мне нужен кто-нибудь, кто доставит сюда подборку женской одежды, всю, от корки до корки.
Консьерж приподнимает бровь.
— Какого роста дама? — Спрашивает он, и я слышу любопытство в его голосе. Однако он слишком профессионален, чтобы показать, как сильно хочет знать, что происходит в номере, под моим именем.
— Я… я не уверен. — Черт. Я ни хрена не смыслю в размерах женской одежды, и Левин, вероятно, тоже, Макса можно и не спрашивать. Я не уверен, что он вообще когда-либо был с женщиной. В конце концов, он был священником.
— Как вы думаете, какого размера ваша леди? — Спрашивает консьерж таким тоном, который предполагает, что если я прикасался к ней, то должен хотя бы иметь возможность оценить размер ее платья.
— Она очень миниатюрная. Она, э…э… она доходит примерно… — Я показываю на верхнюю часть груди. — Она очень стройная. Маленькая грудь…
