Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
что подписи – это пережиток старины, не были услышаны. Когда накануне церемонии он увидел шесть неподписанных дипломов, он пришёл в ужас. Он вёл себя так, будто подписи – это в церемонии самое главное, будто без музыкантов и актёров, без зала и видеопрезентации обойтись можно, а без подписей – никак! По этому поводу у него с Лянкевічем произошла настоящая ссора. Лянкевіч, видимо, уже плюнул на то, что Хадановіч «вельмі ўплывовы», и накричал на Хадановіча. Мне пришлось изображать из себя миротворца и просить их не ссориться. После этого Хадановіч перестал играть в контролёра.
Вручать решили снова в гостинице. Но не в Краунплазе, ведь турецкоподданный остался тогда без визы. На этот раз выбрали Викторию. Однако с Викторией вышло вот как. Зал там был на 300 мест, а на Гедройца обычно не приходило более 200. Потом, вручение выпало на начало лета, день был дождливый, а отель находился не на линии метро. Короче, создалось впечатление, что церемония в этом году мало кому интересна. Она, если честно, была не интересна и мне. Долгие композиции портмоне и долгие читки актёров Свободного театра разбавляли и без того замедленное действие. Единственное, что мне было интересно, так это то, что организацией занимался не я, а церемония всё равно происходит. Хадановіч со сцены много благодарил Посла и посольство, и ни разу не поблагодарил команду, которая над всем этим работала. Потом на фуршете он сказал, что в следующий раз организует всё сам. Да это была бы моя мечта!
Во время фуршета ко мне подошёл аккордеонист Портмоне и сказал, что им нужны деньги за выступление. Окей, говорю, мы вам позвоним, когда посольство с нами рассчитается. Нет, отвечает, мне нужны сейчас. Блин, говорю, жалко, что вам Катя не сказала, какая процедура получения денег, но ведь и вы не выдвигали никаких условий, давайте дам вам завтра (в пэновском сейфе ещё что-то оставалось). Какой завтра, куда? Мы вот сейчас прямо садимся в машину и уезжаем в деревню записывать альбом, деньги нам сейчас нужны, побойтесь бога, такая солидная премия, посольство и т.д., а рассчитаться не можете. Он так давил, что я выгреб всё, что у меня было, одолжил у всех друзей и знакомых и насобирал ему 200 евро в разных валютах. После чего он опять стал позитивным и сказал: да ладно, конечно, мы могли и до завтра потерпеть, но знаешь, ведь вы могли нас кинуть. Да, сплю и вижу, как кинуть аккордеониста. Потом он улыбнулся, протянул руку и сказал, чтобы мы звали их ещё.
После фуршета я, Лянкевіч, Зыкова, и, по-моему, с нами был Коля (мнемозина мне больше не кузина), мы пошли через парк на другую сторону озера и пили пиво в каком-то кафе украинской кухни. Пили пиво и читали интернет. В фоторепортаже нашейнивы всех поляков на фотографиях звали Лешками: Лешак Шарэпка, Лешак Адамскі… Короткие видеоинтервью с церемонии, казалось, были сделаны так, чтоб вызвать отвращение у зрителя: объектив камеры вытягивал лица эффектом «рыбий глаз», освещение делало лица красными, текстовые подводки троллили интервьюируемых. Комментаторов провоцировали на высказывания о том, что премия коррумпирована, организаторы отмывают себе деньги и дают своим дружкам Бабковым, да ещё церемонию специально перенесли на его день рождения 2 июня.
На следующий день нашанива пересмотрела трансляцию церемонии и выудила ещё один скандальчик: «Акудовіч назвал Верацілу бомжом».
Глава 4. Вручение 2015
Протоколы жюри: лучшее, что могло случиться с премией – Как ушёл Хадановіч – Критик Абрамовіч и как он изменил премию Г. (никак) – Голосование за лонг и шорт, нарушение процедуры, жюри впервые обсуждает книги – Рецензия на Казько: Нутрия Бухалик нарушает положение – Вручение в Ренессансе: "Цирк с животными!", Коцік—грукоцік, триумф Казько – Фуршет: сок, вино и пташе млечко
1. Вызначэнне колькасці журы.
Акудовіч прапанаваў, каб журы складалася з 10 чалавек, Пятровіч – з 7. <Анціпаў> зазначыў, што летась у журы ўваходзіла 8 чалавек (6 беларусаў і 2 замежныя сябры), і мяркуе, што пашыраць яго не варта. Хадановіч выказаў прапанову ўключыць у журы “таго, хто сёлета больш за ўсё плявузгаў, Верацілу, напрыклад”.
Всё-таки подвела меня память – на самом деле про четвёртую премию существуют исчерпывающие записи. И это не мои дневники, это протоколы, которые, начиная с этой премии, вела Даша. Да, да, да, самое чудесное, что случилось с этой премией, это протоколы, выход из жюри Хадановича с Пятровічем и то, что новое жюри, наконец, обсуждало книги, а не просто расставляло им баллы.
По поводу выхода Хадановіча. За три месяца до объявления премии я имел с ним осторожный разговор на тему того, что должна же наконец появиться процедура избрания жюри. Моё самое радикальное предложение было в том, чтоб жюри назначали старшыні саюза пісьменнікаў и ПЭНа, ну и какой-нибудь третий уважаемый человек, которого они к себе возьмут. Предложение было направлено на то, чтобы исключить из жюри инь и янь белорусского литературного процесса Хадановіча с Пятровічем. Во-первых, вы и так там три раза сидели, во-вторых, мы легитимизируем процедуру, читатели нашейнивы давно орут, что что-то там непрозрачно, а, в третьих, (этого я уже Хадановічу не сказал) мне будет психологически проще работать в жюри без вас, без этих ваших полунамёков, которые я всё равно не могу расчитать. Это был спокойный, но тяжёлый разговор. Хадановіч говорил, что да, он понимает, власть надо передавать, но как быть? Когда ты сам в жюри, ты можешь контролировать, чтоб не вышло откровенной лажи. Андрей, а кто решает лажа или не лажа? Это ведь диктатура, разве нет? И вот в таком духе Хадановіч согласился. Пятровича я просто поставил в известность, он даже не сопротивлялся. Третьим человеком они взяли к себе Акудовіча, которому изрядно подпортил нервы скандал с Верацілой и он уже не хотел быть в жюри.
Неожиданно оказалось, что заседание комитета по жюри – это очень интересное мероприятие. На нём действительно решались важные вопросы, к тому же я использовал комитет как законодательное собрание премии, предлагал им поправки в положение, которые они либо принимали, либо видоизменяли, либо не принимали. Я, например, очень хотел ограничить личные контакты с жюри, потому что не видел в них надобности, всё равно они приходят, ставят баллы и уходят – пускай делают это по интернету. Тут все были против меня, мол, тогда жюри вообще не почувствует, что оно жюри, пусть приходят.
Ещё одно изменение касалось стипендии во Вроцлаве, которая
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 18
