Прогремел выстрел.
Джермин бросился на пол.
Пуля просвистела там, где только что была его голова.
Эми облегченно вздохнула.
– Черт! Чуть было не попала. Хорошо, что вы сдались, милорд.
– Не ругайся, дорогая. Это неприлично для леди. – И, сидя на полу, мисс Викторина разрыдалась.
Джермин вдруг почувствовал, что и у него к глазам подступили слезы. Не имело значения, что он уверял себя, что девушка не смогла бы его застрелить. Он сам себе не верил. Эта метко стреляющая девушка ненавидит его, и до тех пор, пока она не положила пистолет обратно в ящик, он не мог даже выдохнуть.
– Мисс Викторина. – Не обращая на него никакого внимания, Эми бросилась к старой женщине. – С вами все в порядке? Вы не ударились?
– Нет-нет. Ну может, немножечко, когда он меня толкнул. – Мисс Викторина потерла плечо. – Но он не хотел, чтобы ты попала в меня только потому, что хотела прикончить его.
– Прикончить меня? – Как странно слышать из уст леди такие слова. Он издал короткий смешок. Он встал, отряхнул брюки и положил на стол нож.
И сразу же понял, что его смех не понравился Эми. Она смотрела на него с прежним презрением.
– Какие же чувства должен испытывать такой большой и сильный аристократ, используя хрупкую женщину в качестве щита?
На самом деле он испытывал чувство стыда, но этой воительнице он ни за что не признается.
– Я оттолкнул ее, когда вы в нее выстрелили.
– Вы оттолкнули ее, когда поняли, что я выстрелю в вас, – горячо возразила Эми.
– Неправда. – Джермин не мог поверить в то, как она истолковывает его слова. – Неужели у вас нет уважения к старшим?
– Есть, разумеется. Поэтому я помогу ей подняться по лестнице, потом уложу в постель и принесу чашку горячего чаю. А вы оставайтесь здесь и… звените своими кандалами.
Обхватив мисс Викторину за талию, она направилась к лестнице.
– Дорогая, – услышал он укоризненный голос мисс Викторины, – он не причинил бы мне боль. Он всегда был таким хорошим мальчиком.
Джермин в изнеможении опустился на койку. Когда он был молодым, ему все это говорили, и он действительно был хорошим мальчиком.
Ему нравилось приезжать на остров, чтобы навестить мисс Викторину. Он обожал ее пирожные и любил, чтобы она суетилась вокруг него. А еще ему нравился запах лаванды в ее саше. Она оказывала благотворное влияние на мальчика, обескураженного событиями, которых он не понимал и не мог изменить.
Он не помнил, когда и почему перестал навещать мисс Викторину. Возможно, это было просто связано с тем, что он вырос и обнаружил, что существуют охота, балы, женщины и сигары, и забыл, что есть море, небо, облака и земля. Все это пронеслось у него в голове, когда Эми целилась в него из пистолета и хладнокровно произнесла «три». Он вспомнил всю свою жизнь в последний раз – так он думал, – и когда он вспомнил про этот пронзительный момент ужаса, у него по спине пробежал холодок и задрожали руки.
Он не мог понять, что здесь происходит, но он был не намерен умереть в этом чертовом погребе от рук безумной старой женщины или ослепленной ненавистью девицы. Он непременно отсюда выберется, чего бы это ему ни стоило.
Нагнувшись, он занялся кандалами.
В спальне мисс Викторина не протестовала, когда Эми снимала с нее ее лучшее воскресное платье и надевала старую фланелевую ночную рубашку. Она поморщилась, только когда Эми попросила ее поднять руки, чтобы снять платье, и девушка увидела, что на хрупком плече мисс Викторины расплывается синяк.
Про себя Эми пожелала, чтобы у этого животного там, в погребе, заговорила совесть, чтобы он хоть немного раскаялся. А лучше было бы связать ему руки и дубасить его до тех пор, пока он не раскается во всех своих грехах или не грохнется без сознания. А еще лучше – и то, и другое.
Эми молча пыхтела, и мисс Викторина угадала направление ее мыслей. Она слишком хорошо ее знала и поэтому сказала:
– Эми, дорогая, ты помнишь, как тебя принес Пом – мокрую и растерзанную?
– Конечно, помню.
Эми достала каминными щипцами несколько раскаленных углей и положила их в металлическую постельную грелку, чтобы прогреть холодные простыни.
– Я спросила тебя, откуда ты, а ты отвернулась и не хотела говорить. Ты отказывалась рассказать мне о своей стране, или о своем титуле, или о своих бедных сестрах, которых ты потеряла. – Мисс Викторина погладила Эми по руке. – Я боялась, что ты глухонемая. И ты определенно умирала от голода.
– Вы накормили меня обедом. – Эми откинула простыню и жестом пригласила мисс Викторину лечь в постель.
– Первыми твоими словами были: «А вы не боитесь, то я убью вас в вашей постели?»
– Я такая обаятельная, – рассмеялась Эми. – Думаю, что маркиз Нортклиф с этим согласится.
– Он еще тебя не знает, дорогая. А когда узнает, он влюбится в тебя, как все парни в деревне. – Мисс Викторина вздохнула и устроилась в постели поудобнее. – Я тебя тогда так жалела. Ведь у тебя в целом свете не было никого, кто бы тебя защитил или о тебе позаботился. Мне хотелось взять тебя под свое крылышко и больше никуда не отпускать.
– Вы самая добрая леди на всем белом свете.
Эми знала, о чем говорила. Она лишилась дома, когда ей было двенадцать лет, и почти все время рядом с ней была ее сестра Клариса, но последние два года Эми оставалась совсем одна. Она стала свидетелем страшных событий, испытала на себе жестокость, презрение и нищету.
Она не встречала никого, кто бы был к ней так добр, как мисс Викторина.
– Лорд Нортклиф – по-своему – оказался в таком же положении, в каком была ты, – сказала мисс Викторина печально.
Эми еле удержалась от того, чтобы не фыркнуть.
– Да-да. – Мисс Викторина поправила подушку у себя за спиной. – Когда его мать покинула нас, Джермину было всего семь лет. Свет еще не видывал такого печального мальчика. Его отец был хорошим человеком, и он очень тяжело переживал потерю жены. Он чурался любви – всякой любви, даже любви своего сына. Он дал ему образование и научил его быть мужчиной. Но Джермина никто не баловал, не утешал, когда ему было больно, и не любил его.
Эми не понимала, почему мисс Викторина считает это таким важным. Она не помнила своей матери, а если бы ее царственная бабушка вздумала приласкать ее, она бы, наверное, умерла от холода. Однако без всего того, что мисс Викторина считала жизненно важным, Эми росла совершенно нормально. Все странности ее характера были связаны лишь с желанием выжить в неимоверно трудных условиях.
Впрочем, мисс Викторина не стала ни на чем настаивать. Она почему-то считала, что люди понимают, как необходима любовь, даже к такой бесчувственной свинье, как лорд Нортклиф… и таким потерянным душам, как Эми.
