которая вышла из моды прошлого сезона. Я колебалась, отдавая деньги, так как это приличная часть того, что у меня осталось, а затем вспомнила, какой ужасной была предыдущая ночь.
Мне нужна была эта зимняя куртка, и я могла купить ее, пока у меня были деньги. Еще я купила дешевую зимнюю шапку, шарф и перчатки.
После этого потратилась на свежий салат с курицей, ведь меня тошнило от нездоровой пищи, и убедилась, что в рюкзаке достаточно воды. Не желая терять попусту хорошую погоду, я отправилась в Глазго-Грин, парк в двадцати минутах ходьбы от Бьюкенен-стрит. Расстелив плащ на траве, я села, съела салат и прочитала книгу, которую купила за пятьдесят пенсов в книжном магазине.
Это заставило меня забыть сегодняшнее утро.
Это заставило меня чувствовать себя нормально.
И я поняла, что как бы сильно я ни хотела исчезнуть, время от времени важно чувствовать себя нормально — это на самом деле очень важно.
Вечер был чудесный, и я решила вернуться на кладбище пешком. Высокие здания центра города исчезли, когда я направилась на север, и все стало намного более серым. Я шла по тротуару оживленной дороги над автострадой. Это была почти прямая прогулка по главной дороге до самого кладбища.
К тому времени, когда я перепрыгнула через ворота, стемнело. Мои натренированные ноги болели и отекли в ботинках из-за дневной жары, которая сейчас значительно спала. Я посмотрела на сумку с покупками в руке, в которой лежала новая куртка, радуясь, что купила ее и буду в ней сегодня спать.
Когда я начала долгий путь в гору к своей группке деревьев, мне показалось, что услышала шепот, но отнесла его к шелесту опавших листьев вдоль тропинки.
Но когда услышала эти звуки снова, то застыла, как олень, попавший в прицел охотника. Я напрягла слух, и кровь зашумела в ушах. Напряженным взглядом прошлась по темному кладбищу. Луна освещала все вблизи, но чуть дальше стояла густая тревожная тьма. Я подняла свой фонарик и посветила вдаль, но не увидела ничего необычного.
И все же, впервые с тех пор, как я сделала это место своим домом, меня охватил страх.
С бешено колотящимся сердцем я направилась к деревьям, надеясь, что шепот был лишь плодом моего воображения.
Я сбросила рюкзак и вытащила палатку. Однако, когда начала ее устанавливать, безошибочно услышала звук приглушенных шагов по земле. Я вскочила, резко обернувшись, и тревога приковала меня к месту при виде двух молодых парней, разговаривавших со мной раньше.
Они следили за мной.
Я почувствовала, как сжимается моя грудь, дыхание становится коротким и неглубоким. Возможные худшие сценарии проносились в моей голове. Почему они преследовали меня? Напуганная до смерти, но решившая не показывать этого, я вздернула подбородок и спросила:
— Какого черта вам надо?
— Гитара, — немедленно ответил высокий. — Мы знаем, что она стоит пару штук.
Неправильно. Мой Taylor был не только акустической версией «Презентации», он был специально создан для меня.
Технически он стоил чуть меньше десяти тысяч долларов, но на аукционе фанатов мог бы вытянуть намного больше.
Гитарный футляр лежал позади на траве, защищая не только мою гитару, но и все деньги, которые я хранила там. Страх потерять гитару, потерять эти деньги, превратил дрожь в моих конечностях в сталь. Я встала перед ними, блокируя инструмент от их взгляда.
— Идите домой, ребята. Это не стоит таких хлопот.
Высокий парень ухмыльнулся, и в его оскале было столько злобы, что у меня участился пульс.
— Ты думаешь, кому-то будет не все равно, что у бездомной сучки украли гитару? — Он указал на кладбище. — Здесь никого ничего не волнует. А теперь отдай нам гитару, и мы оставим тебя в покое.
— Послушай, — я повернулась к невысокому парню, который беспокойно ерзал с крайне нервным выражением лица, — эта гитара имеет для меня большую сентиментальную ценность. Прошу.
— Черт возьми, — прорычал тот, что повыше, и шагнул ко мне.
Я приготовилась к нападению, но он просто попытался проскользнуть мимо меня к гитаре.
Инстинкт заставил меня схватить его за руку.
Я опомнилась мгновением позже, удивляясь, как могла быть такой глупой.
Парень, более высокий, широкоплечий и не такой голодный, как я, замер лишь на мгновение.
Затем стряхнул мою хватку, отвел руку назад и бросил ее вперед. Его кулак соприкоснулся с моей щекой, как взрыв огня, и вызвал вспышки света в моих глазах и ослепил.
Спина врезалась в землю, и я заморгала, сбитая с толку. Щека запульсировала от нестерпимого жара. Когда кладбище перестало шататься, я поняла, что он сбил меня с ног. Я все еще лежала в траве, а парень присел над футляром. Он отпер его и открыл, как я предположила, чтобы убедиться, что инструмент на месте.
Адреналин воспламенил мою ярость, и внезапно я не только вскочила на ноги, но и бросилась на него. Я врезалась в него, отбросив от гитары. Схватила за волосы, дергая изо всех сил и чувствуя, как удовлетворение пронзает меня, когда он закричал от боли. Когда ему удалось стряхнуть мою руку, я чиркнула ногтями по его лицу, разбрызгивая кровь.
— Черт! — Его лицо исказилось от ярости, он схватил меня за руку и сильно вывернул.
От тошнотворной боли закружилась голова, и я упала на колени. Мир вокруг закружился, от тошноты и головокружения меня пошатывало. Слезы увлажнили мое лицо, а дыхание стало прерывистым от боли, вспыхнувшей в запястье.
— Джонни, что ты наделал? — закричал другой парень.
— Хватай долбаную гитару и заткнись, — огрызнулся Джонни.
Прежде чем я поняла, обнаружила, что лежу на спине.
— Джонни, пошли.
— Нет, пока я не преподам этой сучке урок.
Сильные руки сжали оба моих запястья, прижимая к земле над головой. Я застонала, и из желудка поднялась тошнота.
Я была настолько сбита с толку, что только через некоторое время поняла, что Джонни отпустил мое раненое запястье, чтобы расстегнуть молнию на джинсах.
Что?
Нет.
Нет!
— Нет, — я попыталась закричать, но мои голосовые связки словно лопнули, слова получились хриплыми и жалкими. — Нет!
— Джонни, не надо, — умолял его друг. — Давай пошли.
— Слезь с меня! — Я попыталась оттолкнуть руки, удерживающие меня.
Холодные пальцы нащупали под моим плащом молнию на джинсах, и меня охватила паника. Я начала дрыгать ногами, пытаясь высвободиться из его рук. Он ударил меня.
Опять.
И опять.
Пока я приходила в себя, ему удалось стянуть с меня джинсы.
— Джонни, нет!
— Перестань, блядь, произносить мое имя. Спрячься за гребаным деревом, если не можешь вести себя как мужчина, — буквально выплюнул парень, и его
