Лягу спать! Опустилась на колени и стала расстёгивать пуговки на рукавах платья. Спиной чувствовала, что он смотрит.
«Что не так, моя весна?» — Каждый день я слышала этот вопрос, но ничего не менялось! Мы по-прежнему были слишком далеки друг от друга, хотя и занимались любовью почти каждую ночь.
— Зачем тебе эти земли? Твой план? — спросила я, потому что любопытство сжирало изнутри. Обернулась, когда услышала шаги рядом с собой. Зигрид сел, скрестив ноги. Его глаза горели задором. Значит, расскажет.
— Потому что мне это по силам, — пожал плечами он. Я повела бровью. — У меня армия самых свирепых воинов, лучшее оружие, секреты ведения боя все здесь, — Зигрид постучал по виску пальцем. — Я хочу проверить, получится ли у меня поставить мир на колени. Это вызов, понимаешь? Поединок с жизнью. И я его выиграю!
Зигрид Рыжий стукнул кулаком по груди.
Я начала немного понимать его, но всё-таки идеи казались слишком дикими. Почему нельзя просто сидеть в усадьбе и наслаждаться богатством? Ходить за данью раз в год? Устраивать пиры для воинов и ярмарки для земледельцев? Я бы так и делала, будь я князем.
И откуда во мне эти мысли о власти?
— А что ты будешь делать, когда завоюешь мир? — спросила я, втягиваясь в его безумие. Села поближе. Зигрид положил руки на мои коленки. Он криво ухмыльнулся.
— Решим потом. Сначала я трахну этот мир в задницу!
Он расхохотался. Я не решилась продолжать этот разговор двух сумасшедших и продолжила снимать платье. Зигрид помог мне выпутаться из одежд, потом потянулся за поцелуем. Я поняла, что сегодня придётся лечь с ним.
Задрожала от лёгкого страха, который накрывал меня каждый раз, когда приходилось выполнять долг жены. Совру, если скажу, что мне совсем это не нравилось. Было даже приятно… хотя ужасно стыдно.
Зигрид поцеловал меня в губы. Я покорно открыла рот, давая ему просунуть язык между моих зубов. Робко положила руки ему на плечи. Вся напряглась в его горячих объятиях. Зигрид целовал долго и сладко. Его руки блуждали по моей спине. Наверное, ему нравилось целоваться со мной, не знаю. Иначе почему он постоянно это делает? Я слишком боялась сделать что-то не так и разозлить его, потому никогда не отказывала.
Лучше уж казаться безвольной куклой, чем лежать мёртвой.
— Почему ты так трясёшься? Тебе холодно? — спросил Зигрид, прекратив терзать обветренными губами. Он заглянул мне в лицо. Щёки горели. Боги, наверное, я красная до самых ушей. Зигрид взял мою ладошку и прижал к губам. — Или я такой противный, а?
— Н… нет! Ты… ты не противный, а очень даже… очень красивый! — выдавила я и засмущалась ещё сильнее. Что за бред я несу?.. Чуть слышно пропищала: — Мне просто… мне страшно.
— Чего ты боишься, моя драгоценность? Меня?
И чего ему надо? Я неправильно выполняю долг, или что?
Сидела, таращась в его глаза, как пугливая сова, и молчала, будто проглотила язык.
Мне не был неприятен Зигрид. Наоборот, мне даже нравилось, что он большой и сильный, такой… как настоящий горный лев! Мне нравилось прикасаться к его мускулам на плечах или груди. Я вся трепетала… Только очень стеснялась и трогала его почти воровато. А ещё мне нравились драконы на его теле, очень красивые. И борода. Ох, эта борода!.. Такая пушистая и тёплая. С ума сойти, какой был мой князь. Даже дико осознавать, что ему досталась какая-то я.
В общем, боялась я вовсе не Зигрида. Вернее, не совсем его.
Он так и не дождался ответа.
— Боги, Катерина, — простонал Зигрид устало. — Никогда не пойму, чего тебе надо.
Он осторожно положил меня на одеяло и склонился. Погладил по шее, спускаясь пальцами к груди. Платья на мне уже не было, а нижняя рубашка распахнута до середины груди. Я укусила губу.
— Неужели я такой страшный? — спросил князь, неторопливо лаская мою грудь жёсткими пальцами. Посмотрел в глаза. — Пойми, я не хочу, чтобы ты тряслась передо мной… вернее хочу, но не от страха же! Ты очень скована, Катерина. Тебе никогда не рассказывали, что надо быть чуток посмелее в постели, м?
Я покачала головой. Кто бы мне мог такое рассказать? Матери у меня нет, а подруги такие же девы, как и я. Только в романах читала, под одеялом, о постыдном: там княжны лежали, покорные, и лишь томно вздыхали. Покорно лежать и вздыхать даже у меня получалось. Выходит, в романах неправда?
Зигрид улыбнулся ласковой ухмылкой.
— Моя невинная весна, — проворчал его низкий голос. Я снова задрожала. Зигрид наклонился к моей шее и прошёлся поцелуями до груди. Его рука потянулась к самому сокровенному месту. Я вздохнула и перехватила его руку. — Не бойся. Давай будешь смелее со мной, киска? Я не стану смеяться или ругать тебя, ты ведь этого боишься?
Я кивнула. Сколько же невинных девиц побывало на его ложе, что он так верно нащупал мои переживания? Сотня? Две сотни?..
— Договорились, м?
— Хорошо, Зиг… договорились, — всхлипнула я и выпустила его большую, шершавую руку.
Он умел делать со мной что-то такое, отчего я вся тряслась в удовольствии и истекала влагой. Чувствовала насыщение, сладость и бесконечную приятную тяжесть в теле. Не знаю, что это, но после могла стерпеть грубость, когда брал, и грубость была даже приятной.
Зигрид снял с меня оставшуюся рубашку и уложил перед собой. Долго целовал моё тело… будто оно и правда ему нравилось. Неужели не такая я и некрасивая? И грудь не такая уж маленькая, и бёдра достаточно широкие, чтобы нравится князю Бергсланда? Он целовал и гладил меня целыми ночами. Даже когда я засыпала, то чувствовала его ласкающие прикосновения.
И сейчас лежала, теряя себя. Глядела в серые глаза. Горела от стыда, но не отводила глаз. Он опустился к моему животу. Гладил бёдра. И вновь целовал плечи, грудь, животик. Я разрешила себе тихонько постанывать.
— Потрогай меня, моё сокровище, — Зигрид взял мою руку и положил себе на голову.
Я смущённо погладила его рыжие короткие волосы. Потом осторожно прикоснулась к плечам. Зигрид сел и снял рубашку. Боги, ну зачем же? Придавил меня собой, жаркий и жёсткий. Я погладила драконов на его груди.
— Зиг!.. — я выгнулась, хватая его за волосы. Зигрид ласкал меня пальцами. — Зиг!.. Хватит, прошу!
— Умоляй громче, — захрипел он. Я заскулила. — Катер-рина, р-р-р… моя киска.
Зигрид ухмылялся, довольный, что сумел выбить весь воздух из моей груди. Он лежал рядом, поднявшись на локте. В свете масляного фонаря особенно горела его огненная борода.
— Боги, как ты это делаешь, а? —
