бедной энергетической картинке морской воды огромный расплывающийся черный объект с протуберанцами щупалец такого же цвета. Внутренний компас, сориентированный на источник сигналов о помощи, указывал прямо на центр этого зловещего образования, вносящего дестабилизацию в пространственную магию, но при этом свободно пропускающего ментальные посылы…
«Подозрительно… Ну, кто бы сомневался! Вот только я просчитался: это явно не демоны», — резюмировал маг в ходе осмотра объекта. — «И вообще смахивает на ловушку».
Эльф еще раз окинул оценивающим взглядом предполагаемого противника и только тогда заметил мелькающие внутри клубка тьмы, то тут, то там, искорки аур живых существ, чем-то похожих на обычные эльфийские.
— Похоже, будет непросто, — пробормотал он прежде, чем погрузился в воду.
А далее последовали стремительный спуск и преодоление течения, которое, несмотря на расстояние до породившей его воронки, было вполне ощутимым. Благо движимой силой ныряльщика выступала все та же магия, а не столь неудобный инструмент как собственные конечности. Когда до цели оставалось рукой подать — примерно метров сто — ему навстречу метнулся маленький клочок отделившейся тьмы. Будь у Иллидана обычное зрение он бы увидел сравнительно небольшую темно-зеленую рыбу с рубиновыми глазами, покрытую шевелящимися отростками. Лет эдак тысяч через десять потомков этого монстрика назовут темными селедками, и за ними будет устраиваться охота среди рыболовов Нордскола, но то — дело будущего, а сейчас же…
«Приветствую, Иллидан Ярость Бури. Что привело тебя в мои владения?» — сгусток тьмы оказался способен транслировать мысли, породившего его облака, и мысли эти были не столь легковесны как у обычных разумных, наоборот — они отдавали опытом прожитых тысячелетий и давящей силой наделенного немалыми возможностями существа.
В памяти эльфа на миг мелькнул образ Саргераса, создававшего аналогичное, но более чем тысячекратно превосходящее по ощущениям давление. Однако даже такого уровня злодея герою разыгрывавшейся постановки следовало опасаться.
Сами слова были наполнены недовольством: могущественное создание вряд ли привыкло скрывать свои эмоции, хотя Иллидан и не исключал возможности пускания пыли в глаза: крутилось что-то эдакое на периферии сознания — какой-то подвох.
«Кто ты?» — волей-неволей магу пришлось остановить свое продвижение: провоцировать конфликт, когда неизвестный идет на контакт, и имеется возможность уладить дело миром — это было неблагоразумно с его стороны с учетом текущего состояния.
«Я — Н'Зот, и здесь мои владения», — уведомило его нечто, зависшее в толще моря хаотично расплывшейся кляксой.
Повтор про «владения» Иллидан счел недобрым намеком на то, что ему тут не рады, что, в свою очередь, лишь уверило его в правильном выборе пункта назначения.
Спаситель королевы в отличие от своего брата был порой слишком прямолинейным, предпочитая решать все вопросы силой, а не игрой разума и подвешенным языком. Не то чтобы он совсем не умел плести словесные кружева и интриговать — все-таки во дворце Азшары чему только не научишься, но в этот раз Иллидан как обычно рубанул с плеча, не видя смысла ходить вокруг да около.
— Я пришел за Азшарой, и либо ты отдашь ее сам, либо… — произнес он вслух.
Но выдвинуть ультиматум он не успел.
«Ты смеешь угрожать мне, Древнему?! Да я властвовал над этим миром, когда вы были не более чем пылью на ногах Фреи!»
«Оцени иронию — «пыль» сейчас стоит перед «властителем мира», угрожает, требует, а тот бессилен что-либо сделать. Так кто здесь «пыль», а кто хозяин положения?»
«Ты ошибаешься, эльф. Ты ошибся уже в тот момент, когда пришел сюда. Теперь мне не придется доставать твою тушку из-под хиджальского Источника — ты сам любезно доставил ее мне. Осталось выковырять из-под панциря твою никчемную душонку: в отличие от тела она меня не интересует».
Внезапно тьма рывком расширилась, заполнив обозримое пространство. Рыба-переговорщик пропала из вида, а эльф оказался внутри царства мрака. Но маг оставался спокойным: вопреки словам никто не пытался добраться до него сквозь магический барьер. А выключение света — такой себе фокус: во тьме было маловато магии, чтобы причинить вред, но достаточно, чтобы поставить не слишком сильную антипортальную завесу. Куда больше его заинтересовали слова, которые разом проясняли все непонятности последних дней: и попытки захвата тела, и их прекращение вместе с появлением зова о помощи Азшары — оказывается этот Н'Зот просто сменил тактику и начал ловить на живца.
«Так это ты стоишь за всеми этими нападениями? Полагаю, и Азшары у тебя нет».
«Она у меня», — тут он смог немного удивить Иллидана, уже принявшего зов за подделку, а потому повторно смирившегося со смертью повелительницы эльфов. Тьма на секунду раздвинулась, явив перед спасителем эльфийку без сознания в пурпурном ореоле защитной сферы. — «И сейчас ты присоединишься к ней».
Если бы в свое время Иллидан не разменял зрение на возможность видеть потоки магии, то вполне возможно, что к коллекции бога добавилась бы и синяя сфера защиты с повисшим внутри бесчувственной тушкой долгожданного визитера. А так он смог увидеть, как темная энергия породила тончайшие жгутики, которые неоправданно легко прошли сквозь универсальную защиту, не потревожив ее, и устремились к голове не ожидавшего такой каверзы мага. На волне адреналина, поддавшись страху, он выпустил волну сырой силы, разметавшую посягнувшие на его жизнь отростки, а затем его охватила знаменитая ярость братьев. Ярость не от коварного нападения, а от того, что оно вынудило испытать чувства страха и беспомощности столь нелюбимые чародеем.
Пространство между телом и пленкой защитных чар оказалось заполнено той же необработанной маной, успешно отразив повторный натиск бога. Для этого нужно было лишь ослабить контроль за истекающей из внутреннего источника энергией, как она сама через разорванные каналы хлынула наружу. Не мешкая, Иллидан стал формировать заклинание кольца разложения — единственный пришедший на ум способ, который мог с большей долей вероятности справиться с окружающими его нитями темной энергии, из последних, как выяснилось, и состояло все это облако мрака. Обучили ему этому фокусу знакомцы из Пылающего Легиона. Построение заклинания, само собой разумеется, базировалось на Скверне, что олицетворяла собой извечный Хаос, и его татуировки, нанесенные ни много ни мало самим Павшим Титаном, прекрасно справились с задачей по конвертированию энергии из одного типа в другой. Спустя три попытки щупалец пробраться сквозь защиту и десяток прилетевших из темноты трезубцев, во все стороны, подчиняясь воле мага, трансформировавшего стандартное кольцо в сферический взрыв, понеслись хаотические волны ядовито-зеленой Скверны. Хаос не терпел упорядоченность в любом ее проявлении: хоть в светлом, хоть в темном — а потому в окружающей фигуру мага тьме стали расползаться быстро увеличивающиеся прорехи.
В мыслях раздалось злостное шипение оскорбленного в лучших чувствах Древнего.
