фонаре — качество оставляло желать лучшего. Собранный бритвенный набор мелко брякает, когда она тянется за полотенцем. — А ещё Шадис услужливо ввёл опись личных вещей и добавил свод запрещённых, в том числе и зеркала. Он не хочет видеть, что уже седеет?
— Водная гладь в помощь, — отозвался Эрвин, пропуская шутку о Главнокомандующем мимо ушей. — Вот я, например, бреюсь сам.
Леви пожимает плечами:
— Могу тебе только посочувствовать…
Катрина громко хлопает в ладоши, призывая к порядку:
— Мальчики, не будем ссорится, — всё же в её по-капитански строгом голосе скользит лёгкая улыбка. Она неосознанно сжимает в руках чистое полотенце, словно боится что-то упустить: жизнь разведчиков недлинна, каждый миг ценен. И то, что сейчас они могут сидеть и расслабленно шутить, перебрасываясь шпильками, смеяться и напыщенно дуть губы, изображая деланную обиду — подарок Судьбы.
Мокрое полотенце приятно холодит кожу. Леви перехватывает ткань из ладоней жены, задевая пальцами нежные руки. На мгновение, когда Кáта встречается с ним взглядом, присутствие Эрвина забывается. И есть только он и она.
Аккерман прикрывает глаза, когда Катрина мимолётно подаётся вперёд и мажет губами по его лбу, приговаривая что-то вроде “вот и готово”, а затем с мягкой улыбкой поднимается со стула.
Эрвин, сидящий за столом, осуждающе цокает:
— Имейте совесть, голубки… — Кáта задорно оглядывается на Леви, замечая несносное самодовольное выражение на родном лице. На её же щёки ложится лёгкий румянец, и Бишоп отчаянно пытается скрыть смущение, начиная разбирать посуду к чаепитию.
— Ничего, как показывает практика, тебе полезно напоминать, что мы женаты…
Сумерки медленно перетекают в ночную мглу. Постовые сменяются, Кит Шадис проходит с последней формальной проверкой по всем закоулкам, разгоняя милующиеся украдкой парочки и наводя порядок, согласованный уставом. Офицерскую палатку участь критики минует. Капитаны и командир всё также сидят втроём, с вечерней инертностью ведя бессмысленно-приятный разговор. На столе покоятся дымящиеся кружки с чаем. Издали слышно, как в чаще ельника зазывающее ухает сова, и пульсируют сверчки.
Быть может, завтра, после “весёлых стартов” им всем придётся спешно сняться с места и часами скакать на лошадях в другую точку на карте. Быть может, завтра Шадис решит, что его лентяям требуется дополнительные наряды. Многое способно измениться до восхода солнца. Но всё это будет завтра, а пока Эрвин делает вид, что не видит, как Леви и Кáта сплетают пальцы под столом, смеётся над шутками и лениво припоминает неудобные казусы.
И этого им троим вполне достаточно.
Комментарий к Лезвие бритвы
“…Здесь время гуляет по лезвию бритвы
И все мы гуляем по лезвию бритвы
По лезвию бритвы…”
– “Счастье?”
Король и Шут
Спасибо за прочтение! Буду рада узнать Ваше мнение — пара слов, а уже приятно. Любые пожелания и комментарии лишь приветствуются))
хорошего вам дня, в любом случае,
всех люблю,
ваша Цирцея ♡
========== Песня о селезёнке ==========
Комментарий к Песня о селезёнке
Любите ваши селезёнки, господа и дамы)
А то придёт Эрвин Смит и будет кричать “Отдадим наши селезёнки” заместо “Отдадим наши сердца”:)
Когда жёлтая дымовая шашка взлетает над полем где-то далеко впереди, Леви даже не удивляется: Кит Шадис завёл корпус в такие дебри, без предварительной разведки, что иного было бы странно ожидать. Дым въедливо рассеивается в смурных облаках, следом небо рассекает зелёная линия, указывающая на Восток.
Мгновения спустя мимо в обратном направлении скачет посыльный.
— Специальный отряд, следуйте за зелёным дымовым сигналом! Приказ командора! — на ходу кричит юноша, сильнее кутаясь в плащ и пуская своего коня скакать дальше. Леви кивает, оглядывается, сверяясь с состоянием своих бойцов и количеством титанов на горизонте. Картина невдохновляющая, но такова реальность.
— Как они хотят организовать отступление без должного прикрытия? — хмурится Оруо, хлёстко руля поводьями, когда чуть не прикусывает язык. Слышно, как грустно усмехается Петра, следующая в построении рядом с Боззетом: хоть какие-то вещи в этом мире неизменны.
— Арьергард если не разбит, то знатно поредел, — отзывается Эрд. — Отряды, сопровождающие повозки, нельзя кинуть на защиту, исследовательский отряд имеет приоритет…
Леви сосредоточенно поджимает губы, всматриваясь вдаль. Не так далеко виднеется добротный лес, в котором разведка может укрыться и залатать раны с наступлением темноты, но до безопасного места надо ещё успеть добраться. Сейчас командованию нужно быстро решить, как прикрыть поджатый хвост и не потерять ещё больше людей. И хоть Леви до болезненного отчаяния не хочется думать, что Шадис решится на перестановку, однако сейчас, кажется, все понимали: иного выхода нет.
Аккерман просто проговаривает итог вслух:
— Если ударные отряды авангарда целы, скорей всего Шадис пошлёт их прикрывать отступление…
— Хорошо бы все успели отойти… — вкрадчиво бормочет Петра. Леви слышит по звукам амуниции, что Эрд и Гюнтер переглядываются. Оруо привычно затягивает браваду, считая количество своих подвигов в эту экспедицию и пространно рассуждая о предложении Эрвина Смита ввести боевое построение-радар. А позади до продроги привычно раздаётся рёв титанов.
Равнина плавно перетекает в пригорок. С высотой открывается новый вид: можно заметить, как поредела разведка, а ещё впереди начинает ещё более заманчиво маячить кромка леса, как смутное обещание покоя. Однако сейчас важнее всего диспозиция: какие перемены в расстановке предпримет командование. Леви жадно скользит взглядом за происходящей перетасовкой, чуть приподнимается в седле. Даже заранее понимая перспективы и следствия, Аккерману всё же хочется ошибиться.
Знающий глаз быстро выцеляет среди мельтешащих на ветру плащей нужную группу, и капитан давит желание щелкнуть языком: с передних флангов, обходя отступающих по бокам, курсируют два ударных отряда.
Впереди слышится стук копыт лошади очередного посыльного, но Леви всё также следит за потоком, что огибает их справа и следует в хвост колонны. На мгновение центральный всадник поправляет капюшон и оглядывается на специальный отряд. Даже с такого расстояния Катрина словно чувствует мужа и быстро ловит его взгляд. Это длится долю секунды, но её губы складываются в мягкую улыбку прежде, чем группы успевают разминуться. Леви чувствует растущее внутри недовольство и клубящееся опасение: улыбается, будто не её отряду в компании прикрывать всё отступление.
— Капитан Леви, разрешите обратиться! — Леви хмуро оглядывается на голос и резко дергает поводьями, чтобы не столкнуться с посыльным. Юноша — видимо, новобранец — неловко правит лошадью, что та подбрыкивает, грозя вышвырнуть всадника из седла. Но конопатый посыльный, сжав губы, выравнивается. Аккерман давит неуместное желание усмехнуться и молча кивает в ответ: вообще, во время отступлений посыльные имели право говорить всё «в лоб», без витиеватых условностей. — Спасибо… У меня послание от командира Эрвина Смита…
***
Тучи, затянувшие небо, чернеют на глазах. Даже кажется, что вся природа затихает: ветер, развивающий
