на Гейба, и он наклоняется ко мне, чтобы прошептать: — Бэссинджер несокрушим. Кто может защитить вас двоих лучше, чем парень, который может быть живым щитом, не умирая?
Ладно, когда мне удастся вытащить GPS из-под кожи без взрыва мозга, мне придется забрать всех этих людей с собой. Я не сомневаюсь, что мне придется найти автобус, чтобы мы все поместились, потому что, возможно, у нас было не самое лучшее начало дружбы, но я чувствую, что к концу всего этого дерьма мы будем крепко стоять на ногах.
Когда мы приходим в столовую, она переполнена, а единственный хороший вариант меню пользуется большим спросом, поэтому мы встаем в очередь. Атлас шутит с Сойером о спортивных вещах, до которых мне нет никакого дела, а Сейдж обсуждает наши варианты для следующего задания по истории. Она намного умнее меня, и я приму любую помощь, которую смогу получить, потому что совершенно ничего не знаю о бунтах одаренных в семидесятых. Очередь движется так медленно, что к тому времени, как мы добираемся до пиццы, остается всего пара кусочков.
Атлас берет их, накладывает в тарелку и спрашивает у повара, сколько еще ждать. Когда она отвечает, что они почти готовы, он протягивает тарелку и подталкивает меня, чтобы я села.
Я моргаю, глядя на него, как идиотка, а он ухмыляется в ответ. — Как будто я буду есть перед моей Связной, иди с Ардерном, а я встречу вас там.
Я оглядываюсь и вижу, что Гейб уже сидит там, осматривая всех, как будто так и было весь день. Вздохнув, я направляюсь к нему, пробираясь сквозь толпу, хотя это облегчается огромным количеством людей, которые отшатываются от меня, как будто боятся дотронуться до меня.
Мне это нравится.
Перед Гейбом стоит его обычная тарелка с салатом и белком, как у хорошего растущего мальчика, и я пользуюсь возможностью задать ему вопрос, когда вокруг нас на данный момент меньше ушей.
— Почему вас всех так волнует, как они меня называют? Какое мне дело до того, что они считают меня монстром?
Он гримасничает и оглядывается через плечо на Атласа и остальных, которые стоят вместе и радостно болтают. Атлас встречает мой взгляд и улыбается мне, проверяя меня, и я улыбаюсь в ответ, чтобы он не бросился сюда и не прервал разговор.
Мне нужны ответы.
— У Норта и Нокса один папа, но разные мамы, ты знала об этом? Их отец был Центральным, и у него тоже были кошмарные существа. Их отец… ну, никто из нас толком не знает, что произошло, но их отец убил маму Норта своей силой. За это его предали смерти. Уильям Дрейвен, их дядя, занял их место в совете, пока Норт не стал достаточно взрослым, чтобы занять его.
Господи. Это целая банка червей, которую я не ожидала услышать от такого простого вопроса. Хотя мой желудок бурлит при одной мысли о еде, я запихиваю в рот немного пиццы, просто чтобы дать себе повод подумать о чем-то другом.
Гейб морщится, глядя на меня, а затем прочищает горло, чтобы продолжить: — Случилось и другое дерьмо, но я не… это не… черт, я не должен быть тем, кто должен рассказывать тебе, и я, вероятно, все равно не знаю половины деталей. Важно лишь то, что когда все узнали, что Норт и Нокс обладают тем же даром, что и их отец, в то время из-за этого было много разговоров. Больше чем разговоров, совету пришлось вмешаться. Потом… ну, сила Грифона держит людей на грани. Моя – не хуже. Когда мы все узнали, что находимся в одной Связке, это заставило многих понервничать.
Целитель и перевертыш заставили людей нервничать? Это обычные дары, в этом нет никакого смысла. Только вот слова Ханны несколько недель назад, когда ее дар оттолкнул меня от нее во время ТП, вернулись ко мне.
Грифон Шор – это не тот человек, которого стоит выводить из себя по прихоти.
То есть, если это не предупреждение о том, что я неправильно его оценила, то я не знаю, что это.
Гейб оглядывается назад, остальные, наконец, обслуживаются, и до нас доносятся свежие запахи горячей пиццы.
Он поворачивается ко мне и говорит низким голосом, чтобы его не услышали ребята, направляющиеся в нашу сторону: — Нокс был еще ребенком, когда его привезли к Норту, когда умерла его мать. В общине начались волнения из-за того, что ему разрешили ходить в школу здесь. Неважно, что их имя написано на здании, люди ненавидят их за то, что они могут сделать. Они ненавидят всех нас, Оли. Как ты думаешь, почему мы все были так уверены, что тебя похитили, когда ты исчезла? Почему ты думаешь, Норт следит за каждым твоим шагом? Это не только потому, что ты можешь сбежать.
Господи.
Неужели я действительно так плохо читаю все это сообщество?
Атлас занимает место рядом с моим, все еще смеясь со своим новым лучшим другом Сойером, и я снова понижаю голос специально для Гейба: — Я думала, что все здесь любят тебя? Мне было не по себе от того, что они все отвернулись от тебя из-за меня.
Сейдж подслушивает и смотрит на меня грустными глазами, но в эти дни они другие. В основном потому, что я знаю, что под всей этой удивительной эмпатией и тихим остроумием она – непоколебимая чертовка.
Она оглядывается вокруг, а затем говорит нам через стол: — Ты хочешь сказать, что не знала, что все здесь – предательские, бессердечные, социальные альпинисты, которые с радостью подлизывались к Гейбу, когда думали, что это поможет им с оценками и перспективами на будущее из-за ваших Связных, но теперь, когда им напомнили, что все вы – сильнейшие из Одаренных высшего уровня, они снова стали говорить гадости, как бесхребетные куски дерьма, которыми они все и являются?
Даже Сойер замолкает, чтобы посмотреть на свою сестру, яд капает из ее слов, потому что она явно охренела от этого места. Я нахожусь рядом с ней, и во мне появляется что-то очень злобное при мысли о том, что эти люди используют Гейба.
Может, ботинки все-таки были ужасной идеей?
Я откинулась на стуле, ухмыляясь Сейдж. — Может, поджечь их всех или снести потолок, чтобы их всех раздавило? Я пока не уверена, что у меня достаточно контроля, чтобы разнести его в щепки, не задев кого-нибудь из вас, извините. Я практически бесполезна.
Я говорю достаточно громко, чтобы
