Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Но ясное дело, столь многолюдное торжище не могло обойтись без самого пристального внимания со стороны ловцов. «Псы» ходили по лавкам, придирчиво всматривались в полотна, выставленные на продажу, а также проверяли подлинность предметов религиозного культа. Бок о бок с монахами в серых облачениях толкались одетые в чёрное королевские мытари, собиравшие подати в казну. Деньги постоянно переходили из рук в руки, причём часть их прилипала к рукам чиновников. Тут, как и на Земле, всё решалось с помощью взятки, без которой здесь невозможно было вести какие-либо дела. Государство торговало должностями, жалованье же чиновникам платило ничтожное, открыто подталкивая к вымогательству и взяточничеству. Причём это относилось практически ко всем государственным служащим. Тюремщик, купивший свою должность, сдавал в наём заключённого на лесоповал, лесопилки и на золотые рудники, где трудились каторжники, а полученные монеты делил со стражником, который арестовал преступника, и с судьёй, который вынес ему приговор.
В тот вечер, оказавшись в Ильме, я настолько очаровался всем вокруг, что даже на время забыл о загадочном старике и злокозненном Корине. Впрочем, Пипус тут же напомнил мне, что, хотя Корину и старому аристократу, скорее всего, некоторое время будет не до нас, я должен постоянно держаться настороже и принимать капли, меняющие цвет глаз. Я снова спросил его:
– Наставник, да что же такого я им сделал?!
– Меньше знаешь – крепче спишь. Неведение, Амадеус, твой единственный союзник, а лишние знания могут довести до гибели.
С этими словами он стал раскладывать наш товар на арендованный стол, сколоченный совсем недавно и ещё пахнущий хвоей. Ещё было светло, и я решил прогуляться по ярмарке. Пипус не возражал, и, толкаясь в толпе, где смешались ловцы, мытари и шлюхи, щёголи и оборванцы, имперцы, эльфы и полукровки, я забрёл в уголок, который облюбовали для себя друиды.
Моё внимание привлёк страшный длинноносый и длинноволосый эльф в алой мантии, смотревшийся довольно кощунственно. Его и без того покрытую шрамами угрюмую физиономию украшали также похожие на молнии зигзаги, нанесённые кроваво-красной краской. Сидя на земле, друид встряхивал мелкие костяшки в человеческом черепе, а потом выбрасывал их на землю перед собой. По тому, как эти костяшки лягут, он делал предсказания. Подобных предсказателей хватало и на Земле. Я всегда считал их лжецами и шарлатанами.
Какой-то эльф попросил друида предсказать дальнейшую судьбу его отца, с которым произошёл несчастный случай.
– По пути сюда мой отец поскользнулся на горной тропке и упал. Теперь он не встаёт, лежит и стонет от боли, отказывается от еды.
Друид с непроницаемым лицом осведомился о его имени, а потом взял полученную от просителя монету, потряс костяшки в черепе, а когда они легли на землю неровным кругом, заявил, что это очертания могилы, а стало быть, больной вскоре умрёт.
Не удержавшись, я скептически фыркнул, и старый урод мгновенно вперил в меня злобный взгляд. Простой эльфийский мальчишка съёжился бы от суеверного страха, но я не имел местных предрассудков. Возможно, мне было бы лучше уйти, не искушая судьбу и не тревожа тёмные силы, но меня уже понесло.
– Невозможно узнать будущее, бросая старые кости, – самоуверенно заявил я. – Это никакая не магия, а суеверие, рассчитанное на невежественных эльфов и крестьян.
Едва я закончил говорить, как снова в голове вспыхнуло яркое полотнище с уже знакомой надписью: «Выжить невозможно».
На лице старика появилась злобная гримаса, он потряс пригоршней костей перед моим лицом и пробормотал какое-то заклинание на одном из древних языков, который я не знал. Решив уйти потихоньку, я стал пятиться.
– Полукровка! Твоё сердце будет вырвано из груди на жертвенном камне, когда восстанут рейнджеры леса!
Эти слова, произнесённые едва слышным шёпотом, были сказаны на высоком. О некогда непобедимых рейнджерах Великого леса я, конечно, слышал. Обычные воины… Хотя у меня не было никакого повода, кроме странного сообщения в голове, переживать о случившемся, но обращение ко мне, выглядевшему как чистокровный эльф, напугало и разозлило, испортив ещё недавно такое приподнятое настроение.
Я проталкивался в толпе, досадуя на себя: мало того что влез как дурак со своими замечаниями, так ещё и не нашёлся с ответом. На Земле бытовало суеверие, что наговор вполне может сбыться, если не ответить шаману с остроумием, развеяв его злобное пророчество.
Разыскав Пипуса, я до ночи помогал ему в торговле. И после, помалкивая о происшедшем, отужинал и, к счастью, сразу уснул в арендованном для нас наставником номере постоялого двора.
Глава 6. Зигзаги судьбы
Уже на второй день в Ильме мы распродали всю краску, и Пипус предался пьянству. Я, в свою очередь, получил немного свободы, привыкнув к бесконечному балагану вокруг, но по-прежнему наслаждаясь ярмаркой. Мне нравилась живопись ещё в прошлой жизни на Земле. Да-да, наше свадебное путешествие в Милан я запомнил на всю жизнь! Нам достался угловой номер на пятом этаже. Из его окон был виден и беломраморный готический собор, гордость Милана, и здание Ла Скала за ним – тоже гордость! – и ещё дальше замок Сфорца с круглыми угловыми и центральной остроконечной башнями.
Пока жена плескалась в ванной, я сидел на подоконнике и молча созерцал нагромождения каменных и бетонных зданий, ущелья улиц, забитые толпами машин и людей. «Я в Италии! На родине Микеланджело и Рафаэля, Леонардо и Тициана, Боттичелли и Караваджо!.. Интересно, с каким грузом буду я покидать эту художественную Мекку, что приобрету тут и увезу с собой?» – думал я.
Последующие дни в Милане оказались настолько перегруженными, что нам некогда было ни серьёзно разговаривать, ни предаваться размышлениям. Мы носились по всяческим пьяцца и виа, из галереи в галерею, из музея в музей, из одной пинакотеки в другую. Галерея Брера и Галерея нового искусства, замок Сфорца и Амброзиана, церковь Санта-Мария-делле-Грацие с «Тайной вечерей» да Винчи. Шедевры, шедевры, шедевры! «Обручение Марии» Рафаэля, «Христос в Эммаусе» Караваджо, «Оплакивание Христа» Боттичелли и жёлтый ноздреватый мрамор «Пьета Ронданини», истерзанный гениальным резцом Микеланджело, творения Беллини и Мантеньи, Пьеро делла Франчески и Модильяни!
Глаза уставали от вакханалии красок, но перед каждым полотном хотелось постоять, хотелось, чтобы эта красота навеки отчеканилась в сердце, чтобы отсвет её никогда не угасал в душе.
К вечеру мы до того уставали, что с трудом добирались до постели и засыпали каменным, без сновидений сном.
Наверное, поэтому сейчас, получив относительную свободу, я направился к рядам с мольбертами и поставленными прямо на землю рамами с натянутыми на них полотнами.
Вдруг мне на глаза попался тот самый художник-бретёр Рикус. Он что-то показывал какому-то простаку. При виде меня он схватился было за кинжал, но я поспешил низко поклониться и подался назад, но всё ещё оставался в пределах слышимости.
– Это не простой рисунок, – сказал Рикус, продолжая прерванный моим появлением разговор, – это настоящая классика из столичной жизни, томные женщины и возбуждённые мужчины! Убедись сам, ведь ты уже хочешь пойти и найти себе горяченькую подружку?
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
