Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
важность, и все же надо сказать, что эль был более привычным для всех напитком.
Медовуха была популярна в средневековой Скандинавии и Пруссии, где пчелиного меда было предостаточно. Ее любили за то, что пьянила, а не за вкусовые качества. Потребление медовухи постепенно сходило на нет параллельно с распространением пива, хотя в некоторых северных частях Европы, где мед было легко достать, она продолжала цениться и в XVIII веке. Медовуху также использовали для лечения больных. Один стареющий парижанин в 1390-х годах написал книгу наставлений для своей жены, которая была сильно моложе, где, среди всего прочего, описал рецепт медового напитка со специями, которые добавлялись после того, как пивные дрожжи запустят брожение. Это варево призвано было излечивать болезни. Тот факт, что он записал рецепт и не упомянул другие напитки с медом, наталкивает на вывод о том, что медовуха была не самым распространенным напитком и не продавалась повсеместно, но и совсем чуждым явлением не была. Парижанин назвал этот напиток bochet. Другие писатели использовали иные слова для медовухи — например, medo, mellicratto на латыни, mede в английском и немецком. В первой половине XVI века английский писатель Эндрю Бурд описывал напиток, сделанный из меда, трав и воды. Он называл его metheglyn и утверждал, что этот напиток полезнее обычной медовухи. Вполне может быть, что в Высокое и позднее Средневековье употребление медовухи в среде аристократов сошло на нет не только потому что качество других напитков повысилось, но также потому, что ее стали советовать только больным в силу представлений о ее целительных свойствах[61].
Эль был известен и на Британских острова, и на континенте. До XVIII века в Уэльсе он сохранял название cwrw, а в некоторых частях Ирландии — courmi. Это говорит о том, в этих регионах пиво было известно еще до прихода германоязычных народов. Греческий географ Пифей, который около 300 года до н. э. отправился по морю к Британским островам, назвал местный напиток curmi. Таким образом, и термин, и сам напиток имеет древнюю историю. Считалось, что у Святого Патрика был личный пивовар в Ирландии, который жил в его владениях и был священником. Англы и саксы, проникнувшие в Британию через Северное море, уже имели представление о пивоварении. В законах короля Уэссекса Инэ (VII век) есть упоминание пива[62]. По всей видимости, англосаксы считали, что пиво полезно для здоровья, и потому рекомендовали его в качестве ингредиента в лекарствах. В медицинских текстах XI века эль упоминается чаще других напитков. То, что он описывается разными словами, говорит о наличии разных сортов и одинаковой их доступности. Мы знаем, что существовало нечто под названием «дважды сваренный эль». Это был более легкий напиток, который мог считаться лечебным и, предположительно, производился из второго или третьего затора. Эль и солод периодически упоминаются в источниках в качестве подарков, оплаты долга, арендной платы или даже штрафов в Англии до Нормандского завоевания. Вильям Мальмсберийский, уже в первой половине XII века, а также папа Иннокентий III в начале XIII века писали о том, что англичане злоупотребляют пивом. Они не единственные, кто на это сетовал. Два выдающихся церковных деятеля VIII века из Англии, святой Бонифаций и Алкуин, писали, что злоупотребление алкоголем среди церковных служащих — давняя и нескончаемая проблема[63]. В X веке Эдгар Миролюбивый (годы правления 959–975), на которого повлиял монах-реформатор Дунстан, приказал закрыть множество таверн и запретил иметь больше одной таверны в деревне. Эдгар Миролюбивый и Дунстан были обеспокоены проблемой невоздержания. Дунстан пытался использовать церковное право, чтобы уменьшить количество потребляемого алкоголя среди прихожан. Опасения Дунстана были небеспочвенны: в это время англосаксонские пивовары как раз научились делать очень крепкий эль, который затирался не в воде, а в уже приготовленном эле. Этот крепкий напиток назывался двойным пивом и, возможно, имел аналоги еще в древнем Риме. В Книге Судного дня 1086 года упоминаются пивовары, что значит, что пивоварение в Англии продолжилось и после Норманнского завоевания без видимых помех[64].
В Нижних Землях в V–VII веках так же, как и в других малонаселенных частях северной Европы, в небольших поселениях землепашцы, пастухи и рыболовы сохраняли традиционное пивоварение. Археологические находки из этих мест показывают, что в регионе Намюр в III–IV веках после ухода римлян отрасль не пресеклась[65]. Согласно Нордлунду, пивоварение было глубоко внедрено в крестьянское общество[66], и нет причин полагать, что распад римского управления изменил что-то в привычном образе жизни в Нижних Землях, Британии, северной Франции и большей части северо-западной Европы. Устоявшаяся практика двух групп, живших в этом регионе со времен неолита коренных народов и новых германоязычных переселенцев, стала гарантом того, что изготовление напитка никуда не исчезнет. Пивоварение продолжалось и на родинах переселенцев — в северной Германии и Скандинавии. Исландцы, мигрировавшие дальше других германских народов, начали импорт солода на остров. Скандинавы в большинстве своем пили пиво из кружек и рогов и традиционно коптили зерно и солод перед варкой. Эта практика говорит нам не только о том, что зерно высушивали на открытом огне, но и о том, что к концу первого тысячелетия пивоварение было распространено по всей Скандинавии. Саги и другие древнескандинавские тексты описывают напиток öl, куда добавляли mungat для того, чтобы напиток получился еще крепче. Хотя медовуха и ввозилась с Британских островов, кажется, большинство домохозяйств в Исландии могли производить свои, даже более крепкие, напитки на основе солода[67].
Раннесредневековая Европа знала лишь домашнее производство. Если тенденции к созданию полноценной отрасли и существовали, то их невозможно выделить из дошедших до нас свидетельств. С другой стороны, существовало производство, находившееся в руках властей, которое и в раннем Средневековье, вероятно, только разрослось. Первые крупные пивоварни в средневековой Европе были организованы в монастырях, которые возникли в VIII–IX веках. Здесь мы находим первые признаки перехода пивоварения на новый уровень, который основывался на использовании более совершенного оборудования и способа варки, а также на труде профессиональных пивоваров. Политическое возрождение VIII–IX веков, которое обычно связывают с Каролингами, в частности с деятельностью Карла Великого, имело решающую роль для распространения и установления государственного или официального производства.
Во Франкском королевстве, которое Карл Великий превратил в универсальную латинскую христианскую империю, пивоварение тоже было распространено. Успех Каролингов, их стремление к порядку, покровительство учености и военные победы способствовали тому, что возникло, а главное — сохранилось большое количество свидетельств о распространении пивоварения. Согласно 45-му пункту Капитулярия о поместьях, свода правил по ведению хозяйства в королевских землях, изданного около 800 года, в списке мастеров, которых должен иметь на службе каждый управляющий, упоминается и пивовар. В других главах упоминается также количество потребляемого эля[68]. Пивоварни существовали не только на светских и монашеских землевладениях, но и в некоторых протогородских центрах, которые стали процветать при Каролингах, таких как Регенсбург и Констанс. Документ 866 года (на самом деле копия документа рубежа VII–VIII веков) упоминает пивоварню, которая
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
